Одержимый - Питер Джеймс Страница 4

– Ничего, все в порядке, – сказал Майкл, скрывая разочарование за беспечной улыбкой и спрашивая себя, с каким молодым красавцем она собирается встретиться.

По дороге домой, медленно перебираясь в своем «вольво» через мост Патни-Бридж и двигаясь дальше по оживленной улице, он думал об Аманде. И о том, как она улыбалась ему сквозь стекло аппаратной. Он думал о том взгляде, которым она одарила его на выходе из здания. В этом взгляде определенно была симпатия.

Она отказалась от его предложения выпить вместе.

Но разве не было в ее отказе некоторого сожаления?

Ему еще представится случай. Они еще встретятся. Или… черт, он может попытать счастья и позвонить ей завтра. Почему бы и нет?

Ну конечно, ты волен сделать это, доктор Майкл Теннент, только чем ты можешь быть ей интересен? Ты на десять лет старше. Она молодая, яркая, энергичная девушка. Весь мир у ее ног. А ты старпер в «вольво».

Ты даже не можешь больше как следует выполнять свою работу. Доказательство этому в сегодняшней утренней газете. Лучше помолись, чтобы она не попала Аманде Кэпстик на глаза.

Но я ей нравлюсь. Определенно нравлюсь. У нее свидание – и что же?

Он решил позвонить ей утром.

В конце концов, она всегда может сказать «нет».

Среда, 9 июля 1997 года

Никто не готовит нас к смерти. Этому должны учить в школе. Вместо этого учителя заставляют нас зубрить, что в прямоугольном прямоугольнике квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. Я двадцать пять лет таскаю эту чепуху в голове и так и не нашел ей применения. Они заставляют нас учить, как по-французски спросить дорогу к городской ратуше. Я дожил до тридцати семи лет, и мне ни разу не понадобилось спрашивать дорогу к ратуше, тем более по-французски.

Но они и словом не заикаются о том, что ты будешь чувствовать, когда умрет кто-нибудь из твоих близких. А это обязательно случится с каждым. Это только что случилось со мной. У меня никого не осталось, и я должен справляться с этим в одиночку.

Я слышал, что при этом человек последовательно испытывает ряд чувств. Шок. Отрицание. Гнев. Вину. Безразличие.

Я пережил шок, отмотал его по полной. Я пережил неспособность принять свершившееся. Настало время гнева.

Я гневаюсь на многих. Но больше всего я гневаюсь на тебя, доктор Майкл Теннент.

Потому что ты убил мою мать.

– Среда, 9 июля 1997 года. Отчет доктору Гордону Сампсону, коронеру Вестминстера. От Майкла Теннента, доктора медицины, психиатра-консультанта Совета по медицинским исследованиям. Предмет отчета: Глория Дафна Рут Ламарк, ныне покойная.

Покойная стала моей пациенткой в марте 1990 года. До этого она периодически наблюдалась у моего коллеги Маркуса Ренни, психиатра больницы Шин-Парк-Хоспитал – с 1969 года и до его ухода на пенсию в 1990-м. Записи в медицинской карте покойной показывают, что с 1959 года она получала психиатрическую медицинскую помощь и принимала антидепрессивные лекарственные средства. (См. прилагаемый перечень.)

Моя последняя беседа с Глорией Ламарк, имевшая место в понедельник, 7 июля, была чрезвычайно непродуктивна. Я был уверен, что в течение нескольких последних месяцев мы достигли некоторого прогресса и она наконец начала осознавать причины своих трудностей и смирилась с тем, что в силу своего характера не отвечает требованиям актерской профессии. Я пытался убедить ее найти другие интересы в жизни, особенно в области благотворительности, где, как я считал, она могла бы приносить значительную пользу обществу и тем самым вести более осмысленное существование.

По моему мнению, Глория Ламарк была глубоко несчастной женщиной, страдающей расстройством личности, из-за чего она не могла жить обычной социально активной жизнью и фактически превратилась в затворницу. Предпосылки для этого расстройства, очевидно, сложились еще в детском или подростковом возрасте, а крах многообещающей карьеры киноактрисы, произошедший в середине шестидесятых годов, почти наверняка вызвал ухудшение ее состояния.

Майкл отмотал пленку диктофона назад, прослушал начало отчета, затем продолжил:

– В конце пятидесятых – начале шестидесятых годов Глория Ламарк играла ведущие, а в нескольких фильмах – главные роли, но затем ее карьера быстро пошла на спад и завершилась, когда ей не было еще и тридцати лет. Она считала, что причиной этому послужил целый ряд событий, произошедших в ее жизни. Рождение сына Томаса. Распад брака. Интриги некоторых ее соперниц, в особенности актрисы Коры Барстридж, которая – это была навязчивая идея покойной – намеренно отбирала у нее лучшие роли из зависти и желания возвыситься.

По моему мнению, настоящей причиной раннего завершения карьеры Глории Ламарк было ее психическое расстройство. Она была не в состоянии принять реалии своей жизни. Она обладала болезненным самолюбием и требовала постоянного поклонения. Если ее талант подвергался сомнению, она впадала в неконтролируемую ярость и часто причиняла окружающим физический вред.

Свойственные ей перепады настроения, во время которых ее сильно преувеличенное мнение о своих способностях сменялось глубочайшей депрессией, имели признаки маниакально-депрессивного психоза. Покойная содержала большой штат – правильнее было бы назвать его свитой, – главная функция которого заключалась в ублажении ее самолюбия и пестовании ее заблуждения, что она все еще является звездой экрана.

Не один раз на консультациях Глория Ламарк затрагивала тему самоубийства, хотя, согласно моим записям, она не упоминала о нем в течение двух последних лет. Известно, что она дважды пыталась свести счеты с жизнью – в 1967 и 1986 году после провала театральной постановки, которую рассматривала как возможность возвращения к активной актерской работе. Поскольку попытки самоубийства рассматриваются в психотерапии как фактор риска, я постоянно помнил об этом при выборе методов лечения. Однако, принимая во внимание относительно небольшое количество таблеток, принятых во время этих попыток, и анализируя содержание предсмертных записок, я пришел к выводу, что эти попытки были продиктованы в большей мере желанием привлечь к себе внимание, чем серьезным намерением расстаться с жизнью.

Глория Ламарк жила на широкую ногу благодаря тому, что унаследовала значительную часть состояния своего бывшего супруга, немецкого промышленника Дитера Буха, который погиб, катаясь на лыжах, до того, как все юридически установленные при разводе формальности были улажены.

Начиная с середины шестидесятых годов интересы покойной касались исключительно ее сына Томаса, который жил вместе с ней и от которого она полностью зависела и в эмоциональном, и в социальном плане, что само по себе является несомненным отклонением от нормы.

Майкл закончил диктовать. Его отчет почти наверняка будет зачитан на судебном разбирательстве. Нужно со вниманием отнестись к чувствам Томаса. Майкла беспокоили отношения Глории Ламарк с сыном, о которых она редко говорила. Он так и не смог вытянуть из нее всей правды об этих отношениях. И Томаса он тоже никогда не видел.