Профессия - киллер - Лев Пучков Страница 4

Через пару часов, прибыв на базу, я плотно позавтракал и, искупавшись в «человечьем» душе(бочка с водой и сосок внизу), завалился спать.

А еще через полтора часа меня растолкал возбужденный комендант района, которого я спросонок едва не лягнул ногой в живот.

— Это… Ну, как его… Короче, сдали мы этого твоего гоблина местным властям… А он с. бался, сука, выломал решетку на окне и с…бался. Вот мразота!

Комендант добавил еще несколько плохо редактируемых, но хорошо известных выражений и поскреб заросший щетиной подбородок.

— Не, — недовольно произнес я и подождал, не скажет ли он еще чего-нибудь.

Что гоблин ушел, не бог весть какая крутая новость. Дураку понятно, что у них тут все связано, и девять из десяти задержанных боевиков сваливают из мест предварительного заключения при весьма загадочных обстоятельствах. Из-за этого он меня будить не стал бы.

— Ну, это… Ну, я только что приехал! — вдруг сорвался на крик комендант. — я, бля, не мог угадать, что этот мудак такую х…ю отмочит!

Я насторожился. Уже три недели работал с этим комендантом и знал его как неглупого, тертого мужика, не дающего волю эмоциям.

— Федорыч, ты не монди давай. Что случилось?

— Да зам мой — он же только три дня назад прибыл… Ну, не сообразил он, не был он раньше…

Комендант отвернулся, избегая смотреть мне в глаза.

— как только мы этого боевика сдали в райотдел, он накатал на тебя жалобу: они, мол, простые мирные жители, оружие им подсунули, а ты с ними плохо обращался, издевался и убил его брата. Ну, как обычно, сам знаешь… Вот звонит прокурор района в ВОГ и выдает все это. А трубку взял мой зам, я не подъехал еще… Ну и перетрухал, бедолага. С перепугу дал местному прокурору все твои координаты — якобы для оформления уголовного дела…

Комендант на несколько секунд смолк, ожидая, как я прореагирую. Я молчал, переваривал.

— И это… Вот… — Комендант протянул мне свернутый в трубочку листок и опять спрятал глаза. — Ты только не психуй, командир. Он же не нарочно…

Я совсем не собирался психовать. Что толку, если дело сделано?

На листе было написано — кровью, я ее достаточно насмотрелся, чтобы спутать с чем-нибудь другим:

Бакланов, ты убил моего брата. Теперь ты мой кровник. Я знаю, как найти тебя и твою семью.

И подпись внизу: тимур.

Писано было аккуратно, без единой орфографической ошибки. Видимо, тот, кто писал, не торопился и выводил буквы иглой или заостренной спичкой, макая кончик в кровь.

— Откуда это? — спокойно спросил я коменданта.

— Это на КПП какой-то местный пацан принес. Сказал: передать командиру спецназовцев. — Комендант вдруг схватил меня за локоть. — Только я прошу, ты не психуй, а?!

Он умоляюще посмотрел на меня, и мне стало немного неудобно: все-таки немолодой уже мужик, работяга, упрашивает, можно сказать, мальчишку — из-за какого-то ублюдка…

Я медленно поднялся с кровати и, подойдя к окну, облокотился о широкий мраморный подоконник. Стал рассматривать залитые летним ярким солнцем горные хребты, на которые уже наплывала от горизонта синеватая туманная дымка. Красота-то какая!

А дело дрянь. Я неоднократно получал угрозы в свой адрес — служба такая. Все эти угрозы оказывались пустыми словами. На самом деле за ними ничего не стояло и стоять не могло. Потому что для местного населения мы всегда были безликой группой в камуфляже. И только.

Есть такой закон о внутренних войсках МВД РФ. Он подписан Президентом России и является обязательным для всех. Те, кто работает в зоне ЧП, очень строго соблюдают этот закон, особенно раздел «Гарантии личной безопасности…»

Но бывают исключения. Этих допускающих такие исключения я бы назвал преступниками и отдал под суд, будь моя воля. А еще лучше — дать такому «исключенцу» автомат и посадить на КПП где-нибудь на перевале. Чтобы он сутками смотрел на эти бородатые лица и с тревогой ждал, что вот-вот кто-нибудь из них достанет гранату из внутреннего кармана «вареной» куртки и бросит в досмотровую группу.

А потом, если этому «исключенцу» посчастливилось бы остаться в живых да в добавок убить этого типа до того, как он выдернет предохранительную чеку, хорошо бы его оставить там же, возле дороги. Пусть понаблюдает, как часто подъезжают гоблинообразные и настойчиво интересуются: кто да как здесь нес службу, как погиб их родственник.

Но «исключенцы» не стоят на КПП и блокпостах, не делают рейдов. Они сидят в уютных кабинетах и за ящик коньяка, а в некоторых случаях и за кое-что более ценное выписывают всевозможные пропуска и документы.

С тех пор я часто видел во сне Тимура. И хотя в реальности схватка закончилась моей победой, во сне я сидел на броне со связанными руками, а Тимур целился из РПГ в борт БТРа, в котором находились мои жена и сын…

Эта дрянь мне обычно снилась после обильного приема на грудь или сильной нервной встряски, и я всегда просыпался в холодном поту с ощущением полной безысходности и противного липкого страха.

Так было и на этот раз. Я сидел в темноте, тяжело дыша, а перед мысленным взором еще стояли его глаза — глаза волка-оборотня на заросшем лице. Тимур…

Из раскрытого окна на третьем этаже пропикало шесть раз и голос диктора довел до сведения оригиналов, слушающих радио в это время, что в столице двадцать два часа.

Я аккуратно потянулся, хрустнув суставами, поудобнее устроился и чертыхнулся про себя. Интересно, как эти «синяки» умудряются часами лежать в таких неудобных позах, совершенно не меняя положения? Оп! Замер. Послышался неискренний девичий смех и обрывок тихого разговора: мимо подъезда прошла парочка, слегка отпрянув при виде моего тела.

Они тормознули метрах в двух-трех от меня, и девица высказала предположение, что, возможно, я и не пьян вовсе, а свалился в связи с сердечным приступом или почечной недостаточностью. Галька, дескать, рассказывала, что недавно у них мужик возле дома вот так же лежал — никому до него не было дела — и через пару часов окочурился. Узнать бы надо, почему и я валяюсь, и помочь, ели что.

Я дышал через раз, чувствовал, что начинаю испытывать к незнакомой Гальке чуть ли не ненависть. Если подойдут и не дай бог посмотрят мне в лицо, позже у меня могут возникнуть серьезные проблемы.

Парень, однако, как этого и следовало ожидать, оказался не столь чувствительным. Он потянул подругу за руку, и я расслышал его заключение:

— Здесь медицина бессильна. Не волнуйся.

Он ей объяснил, что я — это Гоша, который примерно через день надирается непонятно за чей счет и валится возле этого подъезда или любого другого соседнего, благополучно почивая, потому как время летнее и тепло, да и идти все равно некуда, поскольку — БОМЖ.

Я ему мысленно поаплодировал и облегченно вздохнул. Парочка скрылась за углом.