Темные воды - Кодзи Судзуки Страница 4

Когда она затянула волосы Икуко, та быстро сказала «спасибо» — скорее своему отражению в зеркале, чем матери, — и ускакала обратно в гостиную смотреть телевизор. Ёсими не обнаруживала во внешности и манерах Икуко никаких черт своего бывшего мужа. Хоть и на том спасибо. Она никогда не находила ничего приятного в физическом соитии мужчины и женщины. «Мучение» — вот и все, что она могла сказать на сей счет. А все кругом без конца только и говорили что о сексе. Она просто не могла этого понять. Может быть, какой-то непреодолимый барьер отделил ее от всего мира. Она отличалась от других во всем, что касалось различения красоты и уродства, боли и наслаждения. Мир, как воспринимала его она, не имел ничего общего с миром, который видели другие.

Когда ее муж убедился в том, что его жена не расположена удовлетворять его желания, он часто выходил из положения самостоятельно, сам с собой. Однажды она обнаружила утром на софе скомканную папиросную бумагу и, подбирая ее, ощутила на пальцах какую-то жидкость — она сразу поняла какую и представила себе идиотскую гримасу блаженства, с которой он кончил, — тогда в ее сердце не осталось места для сочувствия. Она не стремилась понять его. В такие минуты все ее тело содрогалось от отвращения и презрения.

Привычный голос ведущей передачу для женщин, донесшийся из гостиной, напомнил Ёсими, что время ехать.

Икуко отворила дверь и побежала к лифту, чтобы нажать кнопку раньше мамы. Когда они вышли из лифта, оставалось только покинуть здание, пройдя при этом мимо кабинета консьержа. Дверь была открыта; на стойке лежала та сумочка, которую они вчера нашли на крыше. Сумочка была застегнута, и к ней была прикреплена записка:

Разыскивается хозяин.

Камийа, консьерж.

Хотя консьерж выполнил ее просьбу, что-то не верится, подумала Ёсими, чтобы хозяин объявился.

* * *

Никакой передышки после летней жары не наступило — температура в сентябре достигла рекордного уровня. После трех дней ненормальной жары красная сумочка с изображением киски все еще украшала стойку консьержа. Ее ярко-красный цвет как будто символизировал небесное пламя. И, словно в подтверждение этой мысли, как раз в тот момент, когда жара начала спадать, сумочка исчезла со стойки. Объявился хозяин? Или консьерж убрал ее по каким-то своим причинам? Не важно. С ней, Ёсими, эта сумочка больше не имела ничего общего. Однако на смену этому беспокойству пришло другое. Она страдала от депрессии, связанной с ее работой. После шестилетнего перерыва она снова читала корректуру романа ужасов, принадлежавшего перу автора, которого она помнила слишком хорошо. Ее начальник дал ей этот роман, как только она появилась на работе.

Ее цель заключалась в том, чтобы найти в рукописи ошибки. Поэтому она должна была методично читать и перечитывать эту книгу. Шесть лет назад она была совершенно не готова к чтению рукописей этого автора, и знакомство с ним стало для нее психологической травмой настолько серьезной, что дело дошло до нервного срыва Жестокие сцены, описанные в романе, врезались в ее сознание и даже являлись в ночных кошмарах. Она уже готова была обратиться к психиатру, чтобы избавиться от последствий работы над этим романом. Ее несколько раз охватывали волны изматывающей тошноты, она потеряла аппетит и сбросила три с лишним килограмма веса. А кроме того, она уже не могла отличить видений от реальности.

Она пожаловалась ведущему редактору проекта, требуя объяснений: как это редакция имеет дело с таким автором! Редактор, молодой человек лет двадцати пяти, с высокомерным видом объяснил ей, что жаловаться не на что. Книги этого автора хорошо продаются, а больше ничего не надо.

Это замечание еще раз напомнило Ёсими, как высок барьер, отделяющий ее от других людей. Ей показалось неправдоподобным, что люди платят большие деньги, чтобы читать такие омерзительные романы. У этих толп, что копошились по ту сторону барьера, ум был устроен совершенно по-другому — не так, как у нее. Как будто всего этого было мало — она была шокирована еще больше, обнаружив эту самую книгу, пусть изданную другим издательством, в мягкой обложке, у себя дома, на полке своего мужа. В момент, когда она увидела это, она испытала чувство, похожее на ужас, представив себе, как муж наслаждается кровавыми фантазиями, почерпнутыми из этой книги. Это утвердило ее в решимости развестись с ним.

* * *

Ёсими снова увидела красную сумочку с киской утром следующей субботы. На сей раз она неожиданно обнаружила ее в мусорном бачке, предназначенном для жильцов. Она принесла сюда какой-то несгораемый мусор, подняла пластмассовую крышку бака и сразу обнаружила красную сумку между двумя черными полиэтиленовыми мешками. Она мгновенно остановилась и уставилась на сумку, но понять, как сумка попала сюда, труда не составляло. Консьерж выкинул ее, решив, что никого похожего на владельца уже не объявится. Как ни в чем не бывало Ёсими опустила собственный мешок с мусором на красную сумочку и закрыла бачок.

Вот так все и кончится. Красная сумка отправится вместе со всем прочим содержимым бачка на свалку, которая послужит основанием для новой насыпной косы.

* * *

В первое воскресенье сентября Ёсими и Икуко пошли купить что-нибудь в соседний универмаг. Оказалось, что набор для фейерверков продается с большой скидкой — летний сезон подходил к концу. В сущности, цена была такой низкой, что Ёсими даже не могла ответить клянчущей Икуко, что, мол, это слишком дорого. Если бы фейерверки исчезли с полки, это означало бы, что последние тлеющие угольки лета погасли. Как Ёсими ни нравилось лето, она не имела ничего против такого поворота событий, потому что в исчезновении этих предметов с магазинных полок было что-то пикантное. Потому, когда Икуко сказала, что сегодня вечером она снова хочет запустить фейерверк, Ёсими сочла это совершенно естественным.

Они поднялись вдвоем на крышу в точности в то же время, что и неделю назад. Когда Ёсими коснулась ручки двери, ведущей на крышу, ее охватило ужасное предчувствие. Где-то в ее сознании возник образ, мерцающий в багровом свете. Открыв дверь, она первым делом посмотрела направо. Ее взгляд сразу поймал мишень, как будто она знала, что это именно здесь. Что-то краснело на темно-сером фоне водонепроницаемой поверхности крыши. Очертания предметов было так же плохо видно, как и неделей раньше, но этот ярко-красный цвет пробивался сквозь темноту.

— Ох!

Ёсими стояла, открыв рот и напрягшись всем телом. Она стремительно отпрянула от двери, изо всех сил маша руками дочери. Но Икуко вывернулась из-под материнской руки и бросилась к сумке с киской, оказавшейся в точности на том же месте, где и неделю назад.

— Стой! — дрожащим голосом воскликнула Ёсими.

Она не могла объяснить охватившего ее ужаса. Ее дочь уже почти подняла сумочку, но Ёсими успела опередить ее. Изображение киски стерлось, как будто сумочку несколько раз проволокли по бетонному полу. Несомненно, это была та же самая сумочка, которую они нашли на крыше неделю назад, которая три дня простояла на стойке консьержа, которая никому не понадобилась и была брошена в бачок вместе с другим мусором — эта сумочка опять была перед ними. Икуко неистово тянулась к сумочке. Ёсими была непреклонна.