Добрый волк - Александр Содерберг Страница 4

– Где они должны осесть в конечном итоге?

Джузеппе взглянул на снимок.

– В одном частном банке в Карибском регионе.

– В чьем банке?

– Одной группировки, с которой работает Моретти.

– Кто такие?

– Я не знаю.

– Вы еще работаете с ними? С этой группировкой? – спросила Соня.

– Собираемся. Все только затевается.

– Когда?

– Встреча назначена на следующей неделе, это первый шаг.

– Где?

– Во Флоренции. Где он живет, как я понимаю.

– У него дома?

Руссо замотал головой:

– Моретти не устраивает встреч дома. И в офисе тоже.

– Тогда где?

Банкир снова тряхнул головой, но похитительница не давала ему опомниться.

– Где? – повторила она. – Где он обычно назначает встречи?

– Чаще всего в ресторане. Иногда в музее, в Уффици. Несколько раз мы просто прогуливались по городу.

– И сколько было таких встреч?

– Всего, вы имеете в виду?

– Да.

– Трудно сказать, я консультирую его много лет. Всех встреч за это время не упомнить.

– Где они обычно проходят?

– Здесь, в Риме. В моем офисе.

– А во Флоренции? Разве вы к нему не ездили?

Джузеппе задумался.

– В ресторане.

– В каком?

– В самом туристическом пекле, на Пьяцца-делла-Синьора.

Соня остановила машину на обочине дороги и протянула Руссо блокнот и ручку:

– Напишите название ресторана и банка на Карибах.

Пленник сделал все, как она просила.

– Теперь вы должны обещать мне, что…

Большего он сказать не успел. Лешек открыл дверцу со стороны итальянца, выхватил у него ручку и блокнот и вытолкнул его на дорогу.

Ализаде завела мотор и продолжила движение по склону. В отдалении переливался огнями Рим, но им нужно было совсем в другую сторону. Соня и Лешек повернули в северном направлении, к Тоскане и бенедиктинскому монастырю, к Гектору Гусману.

София ожидала условленного сигнала об окончании фотосессии. Потом она включит монитор и будет наблюдать за переговорами в соседней комнате.

Последние полгода этот кабинет был их рабочим местом. Стены – лучшее тому свидетельство.

Три из них увешаны полками с многочисленными документами, снимками, заметками и распечатками, убранными в разноцветные папки. На одной стене преобладали синие папки. На другой – красные. А на третьей стене вообще не было никаких полок – только две фотографии. Эти три стены напоминали о трех различных, но пересекающихся направлениях работы.

Стена напротив Софии с синими папками была посвящена Томми. Убийства, вымогательства, перемещения денежных потоков, о которых шла речь в этих папках, так или иначе были связаны с Томми Янссоном, комиссаром криминальной полиции и бывшим шефом Майлза. Когда Томми хотел убить Ингмарссона, тому чудом удалось спастись. Чего не скажешь о его коллеге Антонии Миллер – пуля попала ей в голову на глазах у Бринкман. Оставшиеся в живых спаслись бегством. От всего и от всех. Ингмарссон при помощи брата нашел новую работу под фальшивым именем – здесь, в шведском посольстве в Праге.

К сожалению, в расследовании они продвинулись не так далеко, как хотелось бы. Информации в этих папках оказалось недостаточно. И теперь все зависело от Карла Хагмана, который сидел в соседней комнате.

София оглянулась на стену с красными папками – материалами о Гекторе Гусмане. Сведения о сделках, людях и организациях Гектора уточнялись до мелочей, и в этих бумагах речь шла об убийствах, вымогательствах и незаконных аферах – в достаточных масштабах, чтобы упечь Гусмана за решетку до конца жизни.

Две стены – два направления расследования.

Бринкман посмотрела на фотографию Гектора посреди бумажных завалов и поймала его пристальный взгляд. А потом оглянулась на стену Томми, где тоже висела фотография.

Оба они охотились за Софией, для обоих она была чем-то вроде дичи. Но при этом на разный лад.

Третья стена была почти голой. Только два снимка – Йенса и Лотара. Стена без названия, без цветных папок. Хотя ее главным персонажем оставался Лотар.

Три стены – три цели.

Быть свободной от Томми.

Быть свободной от Гектора.

Спасти Лотара и Йенса.

Последнее было ложью – София взглянула на их лица и отвела глаза. Эти двое обречены, это понятно всем – и ей, и Майлзу, и Санне.

Всем, кроме Альберта.

Стук в стену вывел Бринкман из размышлений. Это был сигнал того, что грязная работа сделана – Ренберг ушла, а Ингмарссон разбудил Хагмана инъекцией номер три и показал ему фотографии. Значит, скоро Карл Хагман начнет работать.

София включила монитор. Черно-белое изображение посылала вмонтированная в потолок камера. Майлз все еще не снял балаклаву. Карл Хагман – в расстегнутых штанах и рубахе – сидел за столом с тремя компьютерами. На первый взгляд все шло согласно плану.

Майлз положил перед пленником лист бумаги.

– Нам нужно проследить банковские трансакции в Лихшенштейне около года тому назад. Деньги поступили от одного лица к другому, которое попыталось это скрыть. Нам нужна вся цепочка. Мы хотим знать, куда именно направлялись деньги, и проследить их полное или частичное поступление на счет в одном шведском банке. Далее неплохо было бы привязать полученную информацию к владельцу счета. Прежде всего, нам нужно имя.

Слышимость была отличная, София различала каждое слово.

– Это займет некоторое время, – пробормотал Карл, глядя в стол.

– Вот времени у нас как раз немного, – ответил Ингмарссон.

Хагман повернулся к компьютерам.

– А что, если ничего не получится? – спросил он. – Что, если я не смогу вам помочь?

– Тогда жизнь, которой вы сейчас живете, обратится в дым. Фотографии попадут к вашим родным и близким – клиентам, жене, коллегам…

– Даже если ваше задание окажется мне не по силам?

– Даже если так, – ответил Майлз. – А также если кто-то после этого заглянет в наши компьютеры. Не говоря о том случае, если вы кому-нибудь проболтаетесь. А теперь приступайте, и не будем больше терять времени.

Некоторое время Карл сидел неподвижно, словно разъяснение Ингмарссона выбило у него из-под ног почву. Но потом он как будто смирился со своей участью и обратился к компьютерам – потрогал клавиатуру, загрузил программы, ввел пароли и коды. И сразу изменился – стал собраннее и увереннее в себе, как обычно выглядит человек на своем месте.