Синий лабиринт - Линкольн Чайлд Страница 4

– Это недостаточно хорошо.

Пытаясь вернуть контроль над разговором, Энглер произнес чуть резче, чем собирался:

– Возвращаясь к преступлению. Несмотря на тщательное прочесывание близлежащих районов, мои детективы не нашли ни одного свидетеля, который видел бы этот лимузин. Кроме тех, кто находился непосредственно на Вест-Сайд-хайвее. Никаких следов насилия, никаких наркотиков или алкоголя в организме вашего сына не обнаружено; он умер оттого, что ему сломали шею примерно за пять часов до того, как вы его обнаружили… по крайней мере, таково предварительное заключение перед вскрытием. По словам мисс Грин, ей потребовалось секунд пятнадцать, чтобы дойти до двери. Таким образом, мы имеем убийцу, который лишает вашего сына жизни, связывает его – не обязательно именно в таком порядке, – ставит у входной двери в особняк в состоянии трупного окоченения, звонит в дверь, садится в машину и успевает проехать несколько кварталов, прежде чем вы начинаете преследование. Как он – или они, если убийца был не один, – успели проделать все это?

– Преступление было безупречно спланировано и осуществлено.

– Что ж, возможно. Но не могло ли быть так, что вы были в шоке – и это вполне понятно, учитывая обстоятельства, – и реагировали не так быстро, как об этом сказано в вашем заявлении?

– Нет.

Энглер взвесил этот лаконичный ответ. Он взглянул на сержанта Слейда, как обычно, молчаливого, словно Будда, потом снова на Пендергаста:

– Тогда поговорим о… хм… театральном характере самого преступления. Ваш сын обвязан канатами и привезен к вашей двери – здесь есть определенные признаки гангстерского убийства. А это возвращает меня к основной канве моих вопросов… и опять прошу меня извинить, если мои вопросы покажутся вам навязчивыми или оскорбительными. Не был ли ваш сын каким-либо образом связан с уголовным миром?

Агент Пендергаст посмотрел на Энглера все с тем же бесстрастным, непроницаемым выражением:

– Я понятия не имею, с чем был связан мой сын. Как я указал в своем заявлении, мы с сыном чужие люди.

Энглер перевернул страничку:

– Криминалисты выездной бригады и мои собственные детективы тщательно осмотрели место преступления. Весьма примечательно, что там не обнаружено никаких явных улик. И никаких скрытых, полных или частичных, кроме тех, что оставлены вашим сыном. Ни одного волоска, ни одного волоконца, кроме тех, что принадлежат вашему сыну. На нем новенькая, с иголочки, одежда, хотя и без всяких претензий. Более того, его мертвое тело было тщательно обмыто и одето. На дороге мы не нашли ни одной гильзы, поскольку стреляли, видимо, из автомобиля. Иными словами, преступникам было известно, как действует бригада криминалистов на месте преступления, и они очень старались не оставить никаких улик. Они точно знали, что делают. Мне любопытно, агент Пендергаст, как вы объясните это с профессиональной точки зрения.

– Я могу лишь еще раз повторить, что это тщательно спланированное преступление.

– Тот факт, что тело оставили у вас перед дверью, наводит на мысль о том, что преступники послали вам сообщение. У вас есть какие-либо предположения, о чем оно может быть?

– Я не в состоянии делать предположения.

«Не в состоянии делать предположения». Энглер внимательнее посмотрел на агента Пендергаста. Он допрашивал многих родителей, подавленных гибелью ребенка. Нередко скорбящие родители пребывали в шоке, в отупении. Их ответы на вопросы зачастую были не по делу, неуверенными, неполными. Но Пендергаст вел себя совершенно иначе. Похоже, он полностью владел собой. Казалось, что он не хочет сотрудничать или не имеет к этому никакого интереса.

– Поговорим о загадке вашего сына, – сказал Энглер. – Единственным свидетельством того, что он действительно ваш сын, является ваше утверждение. Его нет ни в одной базе данных правоохранительных организаций, проверенных нами: ни в Объединенной базе ДНК, ни в Автоматизированной дактилоскопической системе идентификации, ни в Национальном информационном центре регистрации преступлений. У него нет ни свидетельства о рождении, ни водительских прав, ни номера социального страхования, ни паспорта, ни документов об обучении, ни въездной визы в эту страну. В карманах у него ничего не обнаружено. Мы ожидаем сравнения теста ДНК с нашей базой, но из всего того, что нам стало известно о вашем сыне, можно сделать вывод, что его, по сути, никогда не существовало. В своем заявлении вы указали, что он родился в Бразилии и не являлся гражданином Штатов. Но он не является и гражданином Бразилии, и в этой стране нет о нем никаких сведений. Города, в котором, по вашим словам, он вырос, похоже, не существует, по крайней мере официально. Нет никаких свидетельств о его выезде из Бразилии или въезде в эту страну. Как вы можете это объяснить?

Агент Пендергаст медленно закинул ногу на ногу.

– Никак. В моем заявлении указано, что я узнал о существовании моего сына – о том, что у меня есть сын, – около восемнадцати месяцев назад.

– И вы видели его тогда?

– Да.

– Где?

– В бразильских джунглях.

– А с тех пор?

– С тех пор я его не видел и с ним не общался.

– Почему? Почему вы его не искали?

– Я вам уже сказал: мы с ним чужие люди.

– А почему, собственно, вы чужие?

– У нас несовместимость личностей.

– Что вы можете сказать о его характере?

– Я его практически не знал. Ему доставляли удовольствие злые игры. Он был большим докой в устрашении и унижении.

Энглер глубоко вздохнул. Эти ответы ни о чем начали его доставать.

– А его мать?

– Из моего заявления вам известно, что она умерла вскоре после его рождения, в Африке.

– Да. Несчастный случай на охоте. – В этом тоже было что-то странное, но Энглер в один момент времени мог разбираться только с одной нелепостью. – У вашего сына могли быть какие-нибудь неприятности?

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– И что это за неприятности?

– Понятия не имею. Он обладал удивительной способностью справляться с худшими неприятностями.

– Как вы можете утверждать, что у него были неприятности, не зная их характера?

– Дело в том, что у него были сильные криминальные наклонности.

Они ходили по замкнутому кругу. У Энглера создалось сильное впечатление, что Пендергаст не только не заинтересован в том, чтобы помочь полиции найти убийц сына, но и, возможно, утаивает информацию. Зачем ему это нужно? Никто даже не был уверен, что убитый – его сын. Да, внешнее сходство бросалось в глаза. Но, кроме опознания самого Пендергаста, других свидетельств не было. Интересно посмотреть, не найдется ли его ДНК в базе данных. И потом будет просто сравнить его ДНК с ДНК Пендергаста, поскольку он агент ФБР и данные на него в базе уже есть.