Загадай число - Джон Вердон Страница 41

— Постойте-ка, — сказал он. — Дэйв Гурни, Нью-Йоркское управление. Род говорил мне, кто будет присутствовать на собрании, но я только что осознал. Это не о вас была большая статья в журнале «Нью-Йорк мэгазин», пару лет назад?

Хардвик ответил первым:

— Он самый. Заголовок гласил «Супердетектив».

— Теперь припоминаю, — оживился Клайн. — Вы распутывали громкие дела — рождественский маньяк с частями тела и Поросенок Поггот или как его там.

— Питер Поссум Пиггерт, — отозвался Гурни.

Клайн уставился на него с нескрываемым восхищением.

— Значит, убитый был лучшим другом звездного детектива Нью-Йорка?

Опасения насчет трактовок прессы множились на глазах.

— Я был до какой-то степени вовлечен в оба дела, — ответил Гурни настолько же равнодушно, насколько Клайн был взбудоражен. — Ими занималось много людей. Что касается Меллери, он определенно не был моим лучшим другом, мы не общались больше двадцати лет, и даже в то время…

— Однако, — перебил его Клайн, — когда он оказался в беде, он первым делом обратился к вам.

Гурни посмотрел на лица за столом, выражавшие разные степени зависти и восхищения, и подивился силе упрощенных формулировок. «Кровавое убийство лучшего друга звездного копа» — такой заголовок мгновенно находит отклик в той части мозга, которая любит мультики и ненавидит всякую сложность.

— Я думаю, он обратился ко мне, потому что не был знаком с другими полицейскими.

Клайн явно не был готов отступиться от своей теории, но решил отложить ее в сторону и продолжить разговор.

— Не важно, какого рода отношения у вас были с жертвой, но они однозначно дают вам взгляд на ситуацию, которого ни у кого из нас нет.

— Поэтому я и хотел, чтобы он присутствовал сегодня, — заявил Родригес-я-здесь-главный.

Хардвик издал краткий кашель-смешок, и затем Гурни услышал его шепот:

— Он был против этой идеи, пока она не понравилась Клайну.

Родригес продолжил:

— Как раз его выступление следующее у меня на повестке, и он сможет ответить на любые вопросы, которых, я думаю, возникнет множество. Чтобы потом не отвлекаться, давайте объявим пятиминутный перерыв на туалет.

— Смотри не обоссысь, Гурни, — раздался смешливый шепот за его спиной и затерялся среди грохота отодвигаемых стульев.

У Гурни была теория, что люди делятся на тех, кто ведет себя в туалете как в раздевалке, и тех, кто ведет себя там как в лифте. То есть одни держатся вульгарно и панибратски, а другие отчужденно и неловко. Эти ребята относились ко второму типу. Никто не проронил ни слова, пока все не вернулись в переговорную.

— Итак, каким же образом такой скромняга умудрился так прославиться? — спросил Клайн, излучая хорошо отрепетированное обаяние, одновременно вуалирующее и выдающее холодный подтекст.

— Не такой уж я и скромняга. И не так уж прославился, — ответил Гурни.

— Когда все наконец усядутся, — резко заговорил Родригес, — каждый увидит перед собой копии записок, полученных жертвой. Пока наш свидетель будет рассказывать про свое общение с жертвой, вы можете посмотреть, что они обсуждали. — Затем он небрежно кивнул в сторону Гурни: — Начинайте, как будете готовы.

Высокомерие этого человека больше не удивляло Гурни, но все равно коробило. Он огляделся и встретился взглядом поочередно со всеми присутствующими, кроме полицейского, провожавшего его на место преступления, который шумно копался в своих бумагах, и Штиммеля, помощника окружного прокурора, который сидел, уставившись в пространство перед собой, как задумчивая жаба.

— Капитан верно подметил, что нам многое предстоит обсудить. Давайте я для начала перечислю события в той последовательности, в которой они происходили, а в конце вы зададите свои вопросы. — Он увидел, что Родригес собирался возразить, но сдержался, потому что Клайн одобрительно кивнул на его предложение.

Четко и ясно, как всегда (ему неоднократно говорили, что он мог бы преподавать риторику), Гурни за двадцать минут рассказал всю историю, начав с письма Меллери с просьбой о встрече, продолжив изложением их бесед и болезненной реакции Меллери и закончив звонком от убийцы и запиской в почтовом ящике (той, в которой упоминалась цифра 19).

Клайн был самым внимательным слушателем и в конце заговорил первым:

— Это же какой-то эпос о возмездии! Убийца был одержим желанием отомстить Меллери за какой-то ужасный поступок, совершенный спьяну много лет назад.

— Но почему он так долго тянул с этим? — спросила сержант Вигг, которую Гурни находил все более интересной с каждым разом, как она заговаривала.

Глаза Клайна загорелись от обилия возможных версий.

— Возможно, Меллери о чем-то проговорился в одной из своих книг. Может быть, таким образом убийца узнал, что именно по его вине произошла какая-то трагедия, которую он до того с ним не связывал. А может быть, успех Меллери оказался последней каплей в чаше его терпения. Или, может, как говорится в первой записке, убийца просто увидел его однажды на улице и в нем пробудилась старая обида. Он достает пистолет и — бабах!

— Ничего себе бабах, — сказал Хардвик.

— У вас другое предположение, старший следователь Хардвик? — спросил Клайн с холодной улыбкой.

— Тщательно составленные письма, загадки с цифрами, указания к отправке чека на неправильный адрес, несколько стихов с угрозами, замаскированное послание полиции, которое можно обнаружить только с помощью специального химического анализа; стерильные как пальцы хирурга окурки, скрытое пулевое ранение, невероятный след в снегу и гребаный садовый стул, наконец! Жирновато для внезапного «бабаха».

— Моя версия не исключала, что убийство было заранее продумано, — ответил Клайн. — Сейчас меня больше интересует исходный мотив, а не детали. Я хочу понять, какого рода была связь между убийцей и жертвой. Эта связь обычно является разгадкой к преступлению.

Эта краткая нотация создала в комнате неловкую тишину, которую нарушил Родригес.

— Блатт, — гаркнул он, обращаясь к проводнику Гурни, который рассматривал копии двух первых записок, будто они свалились на стол из космоса. — У вас потерянный вид.

— Что-то тут не сходится. Убийца присылает жертве письмо, предлагая загадать число и затем посмотреть в запечатанный конверт. Жертва загадывает число 658, заглядывает в конверт — и там написано 658. Вы что, верите, что такое в принципе возможно?

Никто не успел отреагировать, потому что заговорил его напарник:

— Да, и две недели спустя преступник повторяет этот трюк, на этот раз по телефону. Он предлагает Меллери задумать число и посмотреть в почтовом ящике. Тот загадывает число 19 и находит в ящике письмо от убийцы, в котором написано число 19. Блин, это крышу сносит.