Матрица Manolo - Джулия Кеннер Страница 41

— Затихарились?

— На нашей работе довольно скоро начинаешь понимать, что все твои друзья тоже агенты. И когда случается что-нибудь подобное, почти все они бросаются врассыпную.

— Тогда они никакие не друзья.

— Наверное.

— Ты выбрал тяжелую жизнь, — заметила я и снова спросила себя, почему он это сделал: у меня из головы не шел его «Тони».

— Ты тоже. Театр — жестокое место.

— Ну, пока мне еще не посчастливилось страдать за свое искусство. — Я посмотрела ему в глаза. — Обещаю, я перестану тебя расспрашивать, если ты не захочешь отвечать. Но мне правда ужасно любопытно. Почему ты ушел? Ты был на сцене. Получал награды. Это все так… так невероятно.

— Да, невероятно, — не стал спорить он. — И по-своему я любил театр. Но не могу сказать, что он у меня в крови. С моей матерью дело обстоит иначе. А я рожден не для сцены.

— Сценическая мать.

— В высшей степени. Пойми меня правильно: мне нравилось работать в театре. Я оставался в нем, даже когда поссорился с матерью. Но, поступив в колледж, понял, что это не та жизнь, которая меня привлекает. Мать посчитала, что я нанес ей личное оскорбление. Хватило бы того, что я оставил сцену, но я еще и решил пойти по стопам отца.

— Он умер при исполнении обязанностей?

— От рака, — сказал Девлин. — Но их брак распался еще до того, как я родился. Разногласия между ними были такими кардинальными, что разделяли их, как стена. Они… — Он замолчал и покачал головой. — Знаешь, все это не имеет никакого значения. Я тот, кто я есть, и ни капли ни о чем не жалею. В театре я работал как каторжный, но мне хотелось чего-то другого. Быть актером потрясающе, но я мечтал… не знаю. Мечтал участвовать в настоящих сражениях, а не играть роли. Моя мать любит повторять, что у меня чересчур развито чувство справедливости, но я думаю, дело в том, что у нее этого чувства попросту нет. А может быть, она была права. Может быть, именно это меня и привлекало — желание спасти мир.

— Служить и защищать, — сказала я. — Как раз то, что мне нужно.

И тут он по-настоящему улыбнулся.

— Знаешь, я испытал такую боль, когда все эти чертовы агенты от меня отвернулись. Столько лет и столько работы — и все псу под хвост, и твое слушание состоится через месяц. Вонючие ублюдки.

— Тебя восстановят, ведь так?

Он опять потер шею и поморщился.

— Так ли? Если я буду сражаться и соберу доказательства, что Рэндалл меня подставил, то да, возможно, я смогу вернуться.

— Если?

— Слишком многое придется вытерпеть.

— Господи, Девлин. Ты только что сказал, что любишь свою работу. Больше, чем Бродвей, во что мне очень трудно поверить. Все, о чем ты сейчас говорил, это не работа, а дерьмо собачье. Бюрократия. Что-то наподобие плохого отзыва или необходимости участвовать в прослушиваниях. Это очень неприятно. Но это не работа. И если служба в Бюро действительно твое призвание, ты должен сражаться.

Произнося эти слова, я спросила себя: следую ли я своему собственному совету? И тут же нахмурилась. Сейчас главным был Девлин, а не я.

— Я совершенно права, — заявила я. — Я это точно знаю.

— Может быть. — Он вздохнул. — Но мне все равно придется как-то справляться с тем, что я убил Рэндалла.

— Тебе нужно время, — сказала я. — И мне жаль, что твоих друзей не оказалось рядом.

— Это все равно. Я был не в настроении говорить о случившемся. — Он посмотрел мне в глаза, и его взгляд постепенно смягчился. — Поверить не могу, что все тебе рассказал. Можно объяснить это положением, в котором мы оказались, но, по-моему, дело в тебе.

Я густо покраснела и принялась изучать ковер.

— Ну ладно, я рада, что ты смог со мной поговорить, но я все равно очень тебе сочувствую. Из-за твоих друзей…

— Я стал для них напоминанием о том, что может произойти и с ними.

— Возможно. Но это никакое не оправдание. Друзья должны всегда быть рядом. Иначе зачем они нужны? А самые лучшие друзья готовы помочь тебе, что бы с тобой ни случилось.

Девлин не ответил, но я заметила, как он посмотрел на мой сотовый телефон, брошенный на кровати.

— Мел может нам помочь, — сказала я. — И что самое главное, она хочет помочь.

— Хорошо, — медленно произнес он. — Звони ей.

Я почувствовала, как мне сразу полегчало, словно кто-то снял с моего сердца огромный груз, и схватила телефон.

— Но помни, что ты втягиваешь ее в игру и подвергаешь риску вас обеих. Один раз ей удалось остаться в живых. Если она погибнет сейчас, кто будет виноват? Это тяжкая ноша, поверь мне. Я знаю.

Я уже поднесла палец к кнопке вызова и вдруг почувствовала, что груз снова лег мне на сердце. Палец дрожал, так мне хотелось нажать на кнопку. Но слова Девлина…

— Объясни, — попросила я.

Он вынул телефон из моих рук.

— Два правила. Правило первое: свяжитесь с властями, и Защитник может быть убит, помнишь?

— Да, но я это уже сделала, не забыл? Я совершила огромную ошибку, когда попыталась втянуть в игру Энди. Значит, Убийца теперь охотится и на меня тоже. Мне в спину наставлено мерзкое дуло пистолета, и, если мы обратимся за помощью к Мел, хуже не будет.

— Ладно, — сказал он. — Но что, если она не является представителем властей?

— Энди сказал, что является.

— Она не имеет отношения к полиции, — возразил Девлин.

— Мел работает на АНБ. Лично мне кажется, что они очень даже власти.

— Она всего лишь аналитик, — указал он. — А если она не относится к властям и включается в игру, чтобы нам помочь…

Он не договорил, но по его тону я поняла, что он предлагает мне продолжить фразу. К несчастью, я никак не могла сообразить, что он имеет в виду.

— Помощь извне, — подсказал он. — Правило второе.

— Ты о чем? — спросила я, холодея от ужаса. Девлин пристально посмотрел на меня.

— Игрок может прибегнуть к посторонней помощи, — объяснил он. — Правилами это разрешается. Но тогда помощник тоже становится меченым.

— Меченым?

— Законной добычей. Мне казалось, ты об этом знаешь.

— Нет, я…

В голове у меня все перемешалось, новая информация никак не укладывалась в мозгу.

— Значит, тот дротик на самом деле предназначался Энди, — медленно проговорила я, — а вовсе не мне.

И тут я наконец сообразила, что происходит, и прижала руку к губам, борясь с неожиданно подступившей тошнотой.

— Брайан, — прошептала я. — Милостивый боже, Брайан.

— Пожалуйста, пусть все будет хорошо, пожалуйста, пусть все будет хорошо, — повторяла я, пока мы мчались на такси к дому Брайана.