Выжжено - Андреас Эшбах Страница 42

– Все аплодисменты, – сказал Абу Джабр, – причитаются главному хирургу и его сотрудникам. Хвала Аллаху, ему угодно было сотворить чудо их руками.

Операция длилась восемнадцать часов. К раннему утру двое сиамских близнецов, сросшихся спинами, были разъединены, и было похоже, что они смогут выжить. Это была уже четырнадцатая операция такого рода, проведённая в этой больнице, но по каким-то причинам на сей раз телевидение раструбило об этом особенно широко. Показали этих двух трёхлетних, кофейного цвета девочек – Джоану и Уинни из Южной Африки, – и половина страны, казалось, влюбилась в них. Сразу поднялась шумиха, что принц Абу Джабр взял на себя все расходы на операцию и лечение и, разумеется, на приезд матери с детьми, называлась сумма в 1,2 миллиона риалов. Эта шумиха не входила в намерения Абу Джабра; в шести предыдущих случаях, когда он возмещал расходы на такие операции, эти обстоятельства не становились достоянием публики.

Ну, хорошо, если они ликуют, вместо того чтобы рассматривать его дела просто как дзакат, как исполнение религиозного долга, который каждый состоятельный человек исполняет по отношению к бедным, то с этим ничего не поделаешь. Абу Джабр в последний раз помахал рукою и вошёл в прохладное фойе.

Абдулла аль-Рабия, главный хирург, ждал его. Он был заметно утомлён и бледен, но не преминул рассказать о деталях операции, вооружившись рентгеновскими снимками, подробнее, чем это могло интересовать Абу Джабра. Потом он встретился с матерью близнецов. Она явно плохо управлялась с паранджой и даже коснулась Абу Джабра, что, разумеется, было неприлично: со слезами на глазах она схватила его руку, прижала её к своему лбу, а словесный поток, из которого он почти ничего не понял, всё не останавливался. Он осторожно отнял у неё свою руку; она была чужестранка, к тому же крайне взволнованна, но сегодня ей многое можно было простить.

Наконец их подвели к смотровому окну, через которое они могли видеть реанимационное отделение, там Абу Джабр и женщина долго стояли рядом и молча смотрели сверху вниз на них, впервые спящих в разных кроватях, этакие маленькие сгустки жизни среди мигающих приборов. Люди стояли долго, и сердце Абу Джабра наполнялось радостью.

Прошлое

Это было как пробуждение не на том фильме. Когда Блок предложил задавать ему вопросы, первый поднявшийся ни о чём не спросил, но заявил, что хоть это и очень мило, однако перебор, поскольку технология ядерного синтеза стоит уже практически перед прорывом, а прорыв будет означать энергию в неограниченных количествах.

Блок заморгал, сбитый с толку, как показалось Маркусу.

– Ядерный синтез? – ответил он. – Я уже сорок лет слышу, что он стоит перед прорывом.

– Холодный синтез функционирует давно! – крикнул другой слушатель, худой человек с крючковатым носом. – Только эту технологию душит лобби энергоконцернов, поскольку она грозит их монополии! А холодный синтез – это карманный реактор. Прибор размером с термос, но даёт электричества больше атомной электростанции. Безграничная энергия для каждого!

Не успел Блок ответить на этот выпад, как некий лысый загорелый человек в колышущемся белом одеянии завладел микрофоном в зале и елейно заявил:

– Будущее, мои друзья, принадлежит вакуумной энергии. Энергия из ничего, в неограниченном количестве – она сделает возможным даже перенос планет на другие, более благоприятные орбиты…

После этого разгорелась дискуссия безумцев, слушать которых Маркус был не в силах. Ему оставалось только встать и уйти. За дверью аудитории люди тоже жарко спорили. Один говорил:

– Всё, что он сказал, давно известно; ясно же, что материки плавают на нефти, иначе как такие массы могли бы двигаться без смазки? Под нами целые океаны нефти. Осталось только достать её. Конечно, нефть повсюду, только очень глубоко.

– Вот Израиль, например, – поддакнул другой. – Пробурились бы разок и тоже были бы с нефтью. А так сидят на гигантской подземной соляной пробке – это же по Мёртвому морю видно. Оно же такое пересоленное, а спроси, откуда берётся эта соль, а? То-то. Надо проткнуть эту соляную пробку, вот и всё.

Нет, определённо не тот фильм. Маркус прошёлся по выставочному залу, который заметил перед докладом. Какое-то предприятие рекламировало свою технологию: после смерти отделять голову человека от туловища и сохранять в жидком гелии до тех пор, пока смерть не будет побеждена, а реконструкция остального тела осуществима, и тогда у человека будет уже вечная жизнь. На следующем стенде какая-то организация требовала гражданских прав для мыслящих роботов и генетически дополненных шимпанзе; требовали с опережением, поскольку до сих пор не существовало ни тех, ни других. Ну, мыслящие компьютеры, возвещал другой стенд, это лишь вопрос времени: диаграммы с жирно прочерченными кривыми утверждали, что уже просчитано, когда машины превзойдут людей и захватят власть, – это событие, называемое «редкостью», было якобы неотвратимо.

На следующей линии была выставлена мышь. Голая и перепуганная, она металась в неуютном стеклянном ящике и светилась в темноте, что считалось достижением генной инженерии. На световом табло был представлен ещё один проект: генетическое усовершенствование человеческого глаза до уровня прибора ночного видения путём имплантации в наследственный код нескольких кошачьих генов. Ещё одно провидческое полотно изображало людей с жабрами и перепонками на пальцах: они мужественно осваивали новое пространство жизни в глубинах океанов.

Другие участники выставки искали это новое жизненное пространство скорее в космосе и показывали схематичные изображения космических станций, да что там, гигантских космических городов, да даже и искусственных миров, которые, населённые миллионами людей, вот-вот пустятся в путь в бездны Галактики.

– Если только радикально продлить срок жизни, – авторитетным тоном объяснил Маркусу мужчина у стенда, – то можно будет воспользоваться новыми технологиями и достичь даже самых дальних звёзд.

Маркус в принципе согласился с ним и спасся бегством к следующему стенду, который пропагандировал «фармацевтический буддизм» и то, что просветление и внутренняя гармония достижимы медикаментозным путём.

– Нужно стимулировать левую височную долю, – нашёптывал юноша с кротким лицом и реденькой бородкой. – Исследования на томографе показали, что именно здесь находится центр религиозного восприятия, так сказать, «божественный модуль»…

– Будущее чудесно! – кричал кто-то над ухом Маркуса, пытаясь навязать ему яркую листовку. – Великолепно! Возможным станет всё!

Наконец он снова наткнулся на Блока, который топтался в углу, исполненный досады и злобы.

– Он ведь уверял меня, что это серьёзный научный конгресс. А тут собрались одни чокнутые! Вы только взгляните. Это же сумасшедшие! Что мне проку от их аплодисментов? Мне нужны инвесторы. Я им так и говорил. – Блок сокрушённо качал головой. – Припёрся сюда! Такие расходы. Вот глупость-то с моей стороны. Ошибка…

Маркус оглянулся, присмотрелся к людям, беседующим между собой и жестикулирующим, увидел причудливые плакаты, световые табло и демонстрационные стенды, и у него возникло странное чувство, будто он попал в тихое око урагана.