Месть Крестного отца - Марк Вайнгартнер Страница 42

Никто не считал обсуждение лотков маловажным и утомительным делом. Этот скромный бизнес был хорошим источником денег. Лотки стоили достаточно дорого — несколько тысяч, как слышал Майкл, — так что не любой средний гражданин может себе такое позволить. Продавцы предпочитали брать лоток в аренду. Все были довольны. Трудолюбивые иммигранты находили работу, а их покровитель получал две трети от дохода и не платил ни цента зарплаты. Магическим образом появлялись разрешения на торговлю, которые иммигранты не могли выбить от городских властей. На лотках продавали еду, напитки, приправу, бумажные салфетки, зонты и фартуки. Иногда лоток приносил не меньше денег, чем кафе, и никакого риска. Ни налогов, ни коммунальных услуг, ни расходов на содержание, никакой головной боли от платежной ведомости и оформления бумаг при владении или аренде недвижимости. Плюс ко всему, если у жителей района снижается доход, кафе сразу терпит убытки, а лоток просто перемещается на другое место. Лотки множат состояние, каждый из них, из года в год. Единственный способ испортить столь выгодное дело — поссориться между собой.

И семьи этого делать единодушно не собирались.

Когда подали десерт — тарелки с простым печеньем, бисквитный торт с грушами и граппой (фирменное блюдо матери шеф-повара, кофе и «Амаретто» — и официанты ушли, настал черед Карло Трамонти высказать свое мнение.

— Я приехал издалека, — начал он, — но буду краток. Многие из вас хорошие ораторы, — Карло бросил взгляд на Майкла, затем на Альтобелло, — однако мое скромное происхождение не позволяет блеснуть перед добрыми друзьями. Вам наверняка известно о моих недавних затруднениях. Не хочу рассказывать об этом снова. Многим подобная ситуация знакома не понаслышке.

Отовсюду последовали одобрительные кивки.

— Если позволите, я поделюсь другой историей. В отличие от ваших, в моей организации имеется несколько особых правил, поскольку она самая древняя. Сто лет назад, когда негры добились свободы, плантаторы взяли на работу итальянцев. Они сделали из них рабов, и среди них оказался мой дед. Он работал с утра до ночи, как и все. Вскоре итальянцы стали подниматься по социальной лестнице, не только превратились в жестянщиков и сапожников, но и занялись торговлей фруктами, а также рыбой и устрицами.

Трамонти встал из-за стола и принялся расхаживать по залу подобно адвокату, который представляет присяжным заключительные аргументы. Карло Трамонти не раз доводилось бывать в суде.

— Потом произошел инцидент с белыми, — продолжал Трамонти. — Они убили начальника полиции, популярного в народе, но продажного. А вину свалили на нас, итальянцев. Наш самый успешный бизнесмен возглавил томатный консервный завод, крупнейший в штате, и его убили, заколов в глаз. На честных итальянцев надевают наручники, сажают в тюрьму. Нас называют мафиози, вкладывая в это слово свое значение. Однако не мы, а официальные, избираемые лидеры, вот кто ведет себя как мафия — в их представлении о мафии. Они осуществляют кровную месть против целой нации, к которой принадлежал мой дед. Когда люди прибегли к самосуду, полиций захватила невинные жертвы и не стала разбираться. Несчастные забились в угол, а англосаксы — юристы, владельцы магазинов; даже баптистский священник — выстроились в линию в десяти футах и открыли огонь. Из винтовок, дробовиков, из чего попало. Моего деда чудом не задела пуля. Кто-то сказал: «Постойте-ка, этот еще жив». Подошел человек с дробовиком, наступил деду на грудь и отстрелил голову Убийцы смеялись, ликовали. Событие попало во все газеты. Услышав про это, сам президент Теодор Рузвельт выразил одобрение. Те газеты висят у меня в кабинете, и я ни на секунду не забываю о том, что думают о нас люди, управляющие этой страной. И никогда не забуду.

Трамонти прошел мимо Майкла с Томом Хейгеном. Том наклонился вперед и прошептал: «Когда человек говорит, что будет краток, жди бесконечной речи».

— Большинство из вас, — продолжил Карло, обернувшись на Хейгена, — сицилийцы. Вы прекрасно знаете, как правители наций относились к нашему народу на протяжении тысяч лет. Нас уже не удивишь выпадом, сделанным братьями Ши. Я не виню вас, дон Корлеоне, за продвижение своего друга господина Ши на пост президента, поскольку понимаю, что ваши семьи имеют общее прошлое.

Майкл прочистил горло.

Трамонти улыбнулся:

— Согласен, дон Корлеоне, сейчас не время играть в «Кто застрелил Джона».

— Джеймса, — выпалил Лео Кунео. — Джимми Ши, не Джон.

Карл развернулся навстречу к неожиданному голосу:

— Я знаю имя чертова президента. Это же образное выражение, Христа ради.

Советник Лео Кунео наклонился и что-то ему прошептал. Дон Кунео выглядел растерянным.

— Кто же тогда Джон?

— Я же сказал, это оборот речи. Смысл в том, что бесполезно тратить время на выяснение, кто виноват. Что сделано, то сделано, он сидит в Белом доме, и точка. Кто бы ни очутился в кресле президента, он не стал бы другом итальянцев. Нам всем это известно.

Также всем было известно, что Трамонти вложил миллион долларов в предвыборную кампанию противника Ши, бросив вызов решению Комитета поддержать Ши, — странный поступок для человека, который считает, будто все кандидаты в равной степени враждебны к итальянцам.

— Сейчас следует обсудить, — сказал Трамонти, — что делать дальше, как смахнуть с наших яиц сучонка Дэнни Ши. Так? Или как минимум не позволить навредить, пока он на них сидит. Для этого я и поведал вам старую историю. Мораль такова: большинство из вас — дети асфальта, но я, живя у реки, рано постиг: если хочешь убить гадюку, нет смысла рубить хвост. Так произошло с начальником полиции, о котором я вам говорил. И… — Карл сделал паузу для пущего эффекта, поднял палец. — И то же самое будет, если что-нибудь случится с Дэнни Ши. Не стоит дразнить змею. Если Дэнни Ши превратится в святого, нам конец. Его брат созовет Национальную гвардию. Хотите избавиться от змеи? — Трамонти шагнул к столу и встал перед Майклом Корлеоне. — Отрубите ей голову. — Карл резко опустил руку на стол, разлив воду из стаканов Корлеоне и Хейгена.

Ни один из них и глазом не моргнул.

— Как учит история, да? — прошептал Том Майклу.

На мгновение, которое длилось вечность, Майклу привиделся Фредо: в самой невезучей из рыболовных шляп он сидел на причале и учил Антонио ловить рыбу, на что у самого Майкла никогда не хватало времени. В кабинете, в нескольких метрах, Том высказал мнение, что подобраться к Роту невозможно, это все равно что убить президента. Майкл взглянул на Фредо, затем усмехнулся над Томом. «Как учит история, — заметил он, — убить можно кого угодно».

У Корлеоне закружилась голова, и он залпом выпил оставшуюся воду.

— Итак, Джимми Ши, — продолжил Трамонти. — Если о нем позаботиться, что будет потом? Ничего. Это конец всех проблем. Президентом станет Пейтон, а он ненавидит Дэнни Ши не меньше нас. Сэм Драго может подтвердить.

Драго кивнул.