Театр теней - Кевин Гилфойл Страница 42

— А-а, — протянула Эллис несколько разочарованно.

— Как полагаете, какие у них могли быть дела с Рикки Вайсом?

— С Рикки Вайсом? — Она поджала губы и отклонилась назад, как будто отстраняясь от чего-то очень противного. — От этого всего можно ожидать. У него вечно всякие махинации на уме.

— Ну надо же!

— Да-да. Денег у него, правда, никогда нет. Да и были бы, тут же спустил бы на сумасбродную идею.

— Не знаете, какие у него последние задумки?

Эллис снова пригубила кофе и на сей раз осталась довольна: он наконец-то остыл.

— Я слышала, он затевает что-то, связанное с мульчей.

— С мульчей?

— Ну да. Это такая вроде как подстилка из древесных опилок. Ею землю покрывают, чтобы растения лучше росли. Он знает кого-то на лесном складе и еще кого-то на лесопилке. У самого Рикки есть старый грузовик. В общем, того и гляди станет местным мульчаным магнатом! — объяснила она и рассмеялась.

— Но пока что он продолжает работать на поле для гольфа, так?

— Да-да. Мульчей он в выходные занимается. Поможет вам эта информация?

— Возможно, — отозвался Филли. — В любом случае, очень мило с вашей стороны, что согласились встретиться. Спасибо, что выпили со мной кофе.

— Что вы, не за что. — Эллис поднесла стакан к губам, сделала глоток и облизнулась — Это же «Мессо Эспрессо».

Канелла посмотрел на часы. На последний рейс до Чикаго он явно не успевал.

— Не подскажете, куда здесь стоит сходить?

— Наш городок ничем таким не славится. Разве только тем, что здесь родился Джимми Спирс.

— А кто это?

— Вы не знаете Джимми Спирса? Футболиста? Разве не заметили большой щит на въезде в город?

— Нет, щит не заметил. Но я его вспомнил. Он играл за Северо-западный университет. — Канелле запала в память та игра, когда Спирс сделал бросок на какое-то невообразимое количество ярдов, а он, Канелла, в результате проиграл свою долю в групповой пятидолларовой ставке. — Как он, по-прежнему в национальной лиге?

Эллис кивнула.

— В команде Майами. Нам всем очень жаль, что он последнее время почти не играет. Куда веселей было бы игры по телевизору смотреть. А то у нас некоторые купили спутниковые тарелки и вот теперь каждую неделю наблюдают, как он на боковой линии простаивает.

— А вы уже работали в школе, когда он здесь учился?

— Да, работала. — Эллис слегка подалась вперед и улыбнулась, обнажив желтые от табака зубы и дёсны с коричневыми пятнами.

— Что, хороший был парень?

— Очень хороший, — сказала Эллис. — Он нравился всем учителям. Всем девочкам. Всем мальчикам. Школу оканчивал, так был уже президентом ученического совета, капитаном команды-чемпиона класса «А» и получил кучу призов-ленточек за демонстрацию скота на ярмарках. Им до сих пор все очень гордятся. Разумеется, все, кто чего-то стоит, вырастают и уезжают из города — перебираются в Омаху, или Линкольн, или еще куда-нибудь. А неудачники, вроде Рикки Вайса, застревают здесь на всю жизнь. Вот поэтому-то наш городок так захолустьем и останется. Джимми и Рикки, если не ошибаюсь, были одноклассниками.

— А как же вот эти детишки? — Канелла кивнул в сторону кучки ребят, устроивших себе импровизированный пикник на травке в кругу, образованном разворотом автобуса.

— Они еще совсем маленькие, — отозвалась Эллис. — Это в старших классах они подонками становятся. Все, кроме Джимми.

Канелла бесцельно поездил по городу и, утомившись, остановился и набрал номер Большого Роба.

— Над чем это ты там трудишься? — спросил Большой Роб, после того как приятель рассказал ему, в какую даль уехал.

— Обычное дело. Неверный муж, — ответил Канелла. — Жену интересуют подробности, да только, боюсь, их тут не сыскать. Откровенно говоря, я жутко не люблю такие заказы.

— Это неверных супругов ты не любишь? Филли, это же наш хлеб с маслом!

На это Канелла сказал:

— Робби, я ведь тебя давно зову к себе. Убирайся из города и приезжай на Северное побережье. Знаешь, что мне сейчас больше всего денег приносит? Я называю это операция «нянечка». Серьезно. Восьмиклассники. Девятиклассники. Иногда даже постарше ребятки. А бывает еще и помоложе. По три-четыре штуки за каждого отваливают. Следишь за ними после уроков: вечеринки, баскетбольные матчи, субботние вечера, когда они просто шатаются по Мейн-стрит. Родители хотят знать, не колются ли их чада, не слоняются ли без дела, не связались ли с дурной компанией. Хотят убедиться, что детки не морочат им голову. Господи, Робби, это до того просто! Эти мальчики и девочки и не подозревают, что я за ними слежу, а их родители готовы платить за них куда больше, чем за информацию о неверности супруга или супруги.

— Ясное дело, ведь им не приходится тайком от своей половины снимать деньги с общего счета. — Робби понимающе хохотнул.

— Вот именно, на эти траты они решаются вместе. А вся это предразводная маята с бесконечной беготней меня жутко достает.

Около шести, в очередной раз проезжая мимо трейлера Рикки Вайса, Филли увидел на подъездной дорожке красный пикап. Еще два часа тому назад его здесь не было. Он припарковал взятый напрокат «форд-фокус» и направился к алюминиевой двери, не зная, что, собственно, следует искать. Он решил взглянуть на этого типа, услышать его голос и осмотреться в его жилище, чтобы было в чем отчитаться перед Джеки Мур. Чтобы хоть что-то ей рассказать. Как знать, может, удастся его разговорить, выяснить, что связывает его с Дэвисом Муром.

Он придумал, что скажет Рикки Вайсу. История, по его собственному мнению, была малоправдоподобной, но ведь и Рик, если верить рассказам, был не семи пядей во лбу. На это Канелла и рассчитывал.

Филли постучал, по ту сторону сетчатой двери появился мужчина. Он был невысокого роста, худой, странно изогнутая спина и ноги делали его похожим на трубочиста. На голове у него была бейсболка в сеточку с названием производителя — Канелла о таком никогда не слышал. На белой майке с вырезом мысиком, какую обычно надевают под рубашку, было столько пятен и следов от грязных рук, что Филли сразу понял: обычно хозяин ничего поверх не носит. Сквозь дешевую синтетическую ткань просвечивали спутанные темные волоски на груди. Подобно стелющимся растениям, они доползали по телу до самых ключиц. Потрепанный кожаный ремень стягивал талию, не давая свалиться джинсам, сплошь покрытым пятнами от травы. Спереди на ремне красовалась большая пряжка с изображением лошади — Филли подумал, что давненько уже не видел, чтобы пряжку носили не смеха ради, а вот так, для красоты. Дверь ему не открыли.

— Слушаю.

— Здравствуйте. Вы Рикки?

— Рик, — поправил он.

— Ну конечно. Рик. Прошу прощения. Меня зовут Фил Канелла. Я репортер «Майами Геральд». Пишу статью о Джимми Спирсе. Слышал, вы вместе росли.