Терапия - Себастьян Фитцек Страница 42

«Передо мной… Передо мной был… я сам!»

И наступила тишина.

Был понедельник, двадцать шестое ноября, и ясное зимнее солнце светило сквозь зарешеченное окно маленькой одноместной палаты в психиатрической клинике в берлинском районе Веддинг. Там, где находился доктор Виктор Ларенц, в прошлом знаменитый психиатр и авторитетный специалист в области шизофрении, ныне помещенный в клинику по причине множественных бредовых галлюцинаций. Там, где после четырех лет лечения у него случилось первое просветление, после того как две недели назад ему отменили лекарства.

Стоял прекрасный солнечный зимний день. Ветер утих, тучи рассеялись, и непогода последних дней исчезла без следа.

Наше время. Девять дней спустя

Аудитория психиатрической клиники в Веддинге не пользовалась сегодня популярностью. В ней находились лишь двое мужчин в первом ряду и маленький седовласый человек на кафедре. Больше ни единой живой души в зале, вмещавшем обычно не меньше пятисот студентов. Окна занавешены, двери заперты изнутри.

Два слушателя относились к элите германской юриспруденции, а сведения, которые хотел им поведать профессор Мальциус, были строго секретны.

— На протяжении многих лет доктор Ларенц руководил блестящей психиатрической практикой на Фридрихштрассе в центре Берлина. Я воздержусь от подробностей, поскольку он снискал немалую известность благодаря многочисленным публикациям и выступлениям в средствах массовой информации, хотя все это прекратилось несколько лет тому назад.

Профессор Мальциус сменил слайд. Вместо моложавого человека около книжного стеллажа в своем кабине появился менее презентабельный кадр. Это был тот же доктор Ларенц, но теперь он лежал голый и скорчившийся на больничной койке.

— Его доставили к нам, когда у него случился коллапс вскоре после исчезновения его дочери. Поначалу мы считали, что он поступил на короткое время. Но его состояние ухудшалось день ото дня, так что в конечном итоге стало невозможно ни выписать, ни перевести его.

Новый кадр. Газетные заголовки.

Вся страна ищет Жози.

Пропала дочь известного психиатра.

— Двенадцатилетняя дочь Виктора Ларенца исчезла в ноябре, четыре года тому назад. Этому предшествовала одиннадцатимесячная болезнь. Причины болезни, обстоятельства исчезновения и личность похитителя так и остались загадкой. — Он сделал эффектную паузу, чтобы подчеркнуть свои следующие слова: — Вплоть до сегодняшнего дня.

— Простите! — Один из юристов, молодой человек со светлыми вьющимися волосами, встал, попросив слова, словно находился в зале суда. — Не могли бы вы опустить детали, всем нам хорошо известные?

— Благодарю за ваше замечание, доктор Ланен. Разумеется, мне уже доложили, что и вы, и ваш коллега доктор Фрейманн ограничены сегодня во времени.

— Отлично, значит, вам также известно, что уже через полчаса наш подзащитный должен быть переведен в психиатрическую тюремную клинику Моабит, где завтра начнутся первые допросы. И нам хотелось бы еще сегодня с ним пообщаться. Теперь, когда он вновь транспортабелен, ему вскоре придется предстать перед судом по обвинению в убийстве, хотя, возможно, и неумышленнном.

— Конечно. Поэтому тем более важно, чтобы вы внимательно выслушали меня, если желаете разумно защищать доктора Ларенца, — наставительно произнес профессор Мальциус, которому совсем не понравилось, что люди, не являющиеся врачами, прерывают его доклад в его собственной аудитории.

Сжав губы, Ланен сел на место, а профессор продолжил:

— На протяжении четырех лет пациент был не в состоянии разговаривать. Четыре года он жил в своем иллюзорном мире, пока три недели тому назад мы не решились на необычный, даже, наверное, рискованный шаг. Я избавлю вас от медицинских подробностей и сразу перейду к нашим результатам.

Фрейманн и Ланен благодарно кивнули.

— Во-первых, вам следует знать, что Виктор Ларенц страдает двумя болезнями. Это делегированный синдром Мюнхгаузена и, кроме того, шизофрения. Я объясню вам первую болезнь. Она названа в честь всем известного барона, обладавшего буйной фантазией. Пациенты с синдромом Мюнхгаузена обманывают своих знакомых и врачей, симулируя симптомы разнообразных болезней, чтобы привлечь к себе больше любви и внимания. Задокументированы случаи, когда совершенно здоровые люди изображали аппендицит, причем настолько достоверно, что добивались операции, а потом втирали себе в шов мусор и экскременты, чтобы он не заживал.

— Кошмар какой, — прошептал, сморщившись, Ланен.

Его коллега, судя по выражению лица, был такого же мнения.

— Да, — согласился Мальциус, — вдобавок эту болезнь сложно диагностировать. И встречается она нередко. В больницах Англии, в некоторых реанимационных отделениях установлены камеры наблюдения. Но даже такая мера не помогла бы в случае доктора Ларенца. Делегированный синдром означает, что симптомы болезни человек вызывает не у себя, а у другого человека. В нашем случае жертвой стала его дочь Жозефина, или Жози. — Профессор помолчал, наслаждаясь произведенным эффектом. — Отец был единственным человеком в семье, знавшим про аллергию девочки на два препарата, что и помогло его злодейскому плану. Жозефине были противопоказаны парацетамол и пенициллин. А Ларенц давал ей оба лекарства, постепенно повышая дозы. Если угодно, это похоже на совершенное преступление. Он держал свои знания в тайне, и никто ничего не мог заподозрить, когда он давал девочке парацетамол от головных болей, а потом пенициллин от ее необъяснимых инфекций. Все считали, что он профессионально заботится о дочери, как человек, имеющий медицинское образование. Однако на самом деле он способствовал быстрому ухудшению ее состояния вплоть до опасного для жизни анафилактического шока. [11]

Профессор выпил воды из стакана и продолжил:

— Он показывал девочку различным специалистам, что также является типичной картиной при делегированном синдроме Мюнхгаузена. Толчком всему послужило одно событие. Семья проводила каникулы в лесном домике в Закрове. Жозефине было одиннадцать лет, они с отцом были очень близки. Но вдруг это переменилось. Жозефина начала запирать ванную комнату. Она тянулась к матери, избегая отца. Причина состояла в том, что у нее начались месячные кровотечения. Это совершенно нормальное событие стало катализатором безумия для Виктора Ларенца. Он понял, что дочь взрослеет и когда-нибудь уйдет от него. Никто не заметил болезненности в его отношении к дочери. И никто не заметил, что он творил, чтобы не терять связи с Жозефиной: он травил ее. Он делал дочь слабой и зависимой. В этом и заключается делегированный синдром Мюнхгаузена. До сих пор медицине были известны подобные заболевания лишь у матерей по отношению к детям. Это первый случай болезни у отца.