Бегущие во мраке - Эд Горман Страница 42

– Как вы попали внутрь?

– Воспользовались их пропусками, – встрял Кейтс.

Тупой ублюдок!

Харриган уже хотел сказать, что кто-то из сотрудников заметил их у двери и впустил, открыв замок изнутри.

– Если они попали в аварию, откуда у вас их пропуска? – спросил охранник.

Вот именно, подумал Харриган. Нельзя было говорить, что они воспользовались их пропусками.

Кейтс в панике глянул на Харригана. Затем он снова повернулся к охраннику и сказал:

– Ну, мы подъехали к ним, чтобы убедиться, что все в порядке.

– Черт! – пробормотал Харриган, глядя, как охранник начал доставать оружие.

Все, что оставалось сделать старику, это воспользоваться тем, что в коридоре никого кроме них не было. Он схватил охранника за запястье, второй рукой закрыл ему рот и с силой прижал к двери. Кейтс подоспел вовремя и ударил его в висок рукояткой пистолета. Охранник сразу же перестал сопротивляться и осел на руки Харригану. Тот кивнул на дверь студии Б, Кейтс открыл ее, и Харриган затащил несчастного внутрь.

– Включи свет, – сказал Харриган в темноту. – Мы должны производить впечатление людей, знающих свое дело, когда сюда войдут люди.

Прислонив охранника к ближайшей стене, Харриган быстро связал ему руки и ноги и сунул в рот кляп.

– За второй срок. – Дилан Эймс торжественно поднял бокал вина, обращаясь к губернатору Стэндишу и его жене.

С самого начала работы Дилан понял, что Карен обладает куда большим умом, выдержкой и амбициями, необходимыми для политика, чем ее муж. А лучшей рекомендацией Стэндиша было то, что его прадедушка и отец также занимали губернаторское кресло. И еще немаловажный момент: он отлично смотрелся в дорогом синем костюме. Седые полосы, благородные черты лица, изысканные манеры – все это делало его великолепным телевизионным политиком.

– И благодаря вам, – Карен многозначительно улыбнулась, у нас будет второй срок.

– Я вам очень благодарен, Дилан, – сказал губернатор тоном, каким он обычно обращался к членам какого-нибудь престижного клуба, решившим поддержать его на выборах.

Они втроем ужинали в небольшой, но уютной столовой, расположенной неподалеку от просторного банкетного зала губернаторского особняка. Несмотря на нападки прессы, Карен Стэндиш обставила особняк, не стесняясь в средствах. Особенно хороша была люстра зa двести тысяч долларов, заказанная в Австрии.

Осушив свой бокал, Дилан Эймс, худощавый рыжеволосый молодой человек, который носил массивные очки и серые костюмы и обожал рассказывать, истории о своем пребывании в Дартмуте, посмотрел на часы и сказал:

– Скоро начнется.

– Дебаты? – спросила Карен.

Дилан кивнул:

– Дебаты. Посмотрим, как Джессика Дэннис съест этого несчастного священника.

В глубине души Стэндиш не одобрял смертную казнь. Двадцать пять лет назад, когда в кресле губернатора сидел его отец, чернокожего мужчину казнили за преступление, которого, по его словам, он не совершал. А через год после его смерти частный детектив вычислил настоящего убийцу.

Эта история погубила карьеру Стэндиша-старшего. Всю свою последующую жизнь он высказывался против высшей меры наказания, возложив на себя всю ответственность за гибель невиновного человека. Распространяя мнение о недопустимости смертной казни, он приводил в пример факт, что среди приговоренных к смерти были в основном чернокожие, нищие и люди без образования.

Несмотря на все увещевания жены, Стэндиш придерживался позиции своего отца. Во всем остальном он твердо следовал политике консерваторов. Впрочем, Стэндиш-младший одержал достаточно уверенную победу на выборах, потеряв лишь незначительную часть голосов из-за своих гуманистических убеждений.

Ситуацию омрачало то, что в период его правления резко повысился уровень преступности, причем за счет преступлений, совершенных с особой жестокостью. В некоторых городах штата даже формировались народные дружины, чтобы дежурить по ночам. Бобу противостояли коллеги-республиканцы, и особенно яро один сенатор от правых. «Как может губернатор-республиканец быть против смертной казни?» – вопрошал он.

Когда партия открыто заявила, что не хочет снова видеть Стэндиша губернатором, Карен привлекда Дилана Эймса. Сначала Стэндиш даже не хотел с ним говорить, видя в нем циничного варвара и истинного противника демократии. Но со временем Карен и Дилан его урезонили. Стэндиш купил пять минут эфирного времени на телевидении и заявил, что его взгляды изменились. Теперь он всячески поддерживал применение смертной казни.

Конечно, эти слова шли не от чистого сердца. По правде говоря, губернатор вообще считал, что наличие в том или ином штате смертной казни и высокий уровень преступности – две не связанные друг с другом вещи.

Но когда его рейтинг стал неуклонно повышаться, Стэндиш вдруг кое-что осознал. Он всегда гордился своей преданностью семейным традициям. Учитывая, что в его роду было столько политиков, губернатор считал своим долгом пойти по стопам предков, видел в этом свою прямую обязанность. Люди из высшего общества должны заявлять о себе.

Когда его рейтинг достиг двадцати двух процентов, он вдруг посмотрел на себя со стороны: политик, которому нравится его должность. Стэндиш был готов пойти на все, чтобы остаться в своем кресле. И сейчас, если бы он отменил казнь Роя Джерарва, на второй срок нечего было бы и надеяться. Вместе с тем Бобу Стэндишу не нравилось, когда ему напоминали о том, как вдруг переменились его взгляды на проблему применения высшей меры наказания.

– Ну, дебаты начнутся через несколько минут, – сказал Дилан, стараясь разрядить неожиданно накалившуюся атмосферу. – Давайте переберемся в гостиную и прогреем старый телевизор.

Губернатор улыбнулся. У него было фотогеничное лицо, этакий собирательный образ всех актеров, когда-либо снимавшихся в рекламе молока. Он поднялся:

– Да, пойдем посмотрим, как Джессика Дэннис сделает из святого отца отбивную.

Стэндиш безуспешно попытался сказать это тоном, которого от него ждали Дилан, жена и избиратели. Но он никогда не был таким и никогда не станет.

Скоро все начнется. Ну, или через несколько минут. Рой Джерард стоял у окна и вглядывался в дождливую ночь. Скоро, очень скоро он будет на свободе. На глаза навернулись слезы. Свобода. Его ожидает счастливая жизнь на Кубе – денег-то уж точно хватит. Дэвид сказал ему, что у них было более девяти миллионов долларов наличными и в ценных бумагах.

Ему вдруг до боли захотелось ходить по улицам, спать с женщинами, проводить солнечные дни на берегу океана.

Дэвид и его люди скоро возьмутся за дело, и тогда он будет на свободе. Уже скоро.

– Помедленнее, Ладлоу, а то я пристрелю тебя прямо здесь.