Дьявольская рулетка - Себастьян Фитцек Страница 42

— Минуточку, эти четверо имеют судимости? — в первый раз взял слово Гетц.

— Не стоит и говорить. — Свет проектора призрачно вспыхивал на лице Штойера, в то время как он ходил взад-вперед перед столом. — Парочку заловили первого мая на демонстрации с камнями в руках. Беременная охотно курит травку за рулем. Но, кроме предупреждений, ничего не зарегистрировано.

Ира застонала. Неужели это всерьез?

— Минутку, — прервала она его, — вы серьезно хотите нам внушить, что четверо до тех пор неприметных берлинцев вдруг стали опасными преступниками лишь потому, что Ян Май предложил каждому из них по пятьдесят тысяч евро?

Штойер кивнул.

— Мои выводы основаны вот на чем: Май — сумасшедший, но не общественно опасный. Он уговорил наивную и погрязшую в долгах труппу актеров помочь ему. Они поверили ему, что Леони жива. Поскольку наши уклоняющиеся от работы друзья плохого мнения о государстве, то принимают теорию заговора Яна. Но, возможно, они хотят только денег. Неважно. Поскольку он обещает им, что ход событий будет ненасильственным и он выложит по пятьдесят тысяч евро на нос, все решено. Они играют те роли, о которых мечтали, и изображают заложников.

— А как в эту картину вписывается водитель UPS? — снова включился фон Херцберг.

— Совсем никак. Но именно это и является дополнительным доказательством правильности нашего предположения, поскольку данные компьютеров показывают, что Манфред Штук первоначально не должен был принимать участие в передаче. Он был приглашен лишь в последнюю секунду и то лишь по недосмотру. Вообще-то Штук должен был только получить билеты в кино. Помощники перепутали бланки анкет и выдали неправильный выигрыш.

Ира точно знала, что сейчас происходит в бюрократическом мозгу Штойера. Он убеждает не только команду, но и себя самого. С каждым словом он сам все больше верил в те предположения, которые до этого лишь обдумывал за письменным столом.

— Возможно, Ян впал в панику, увидев постороннего. Тот не участвовал в сговоре. И ему пришлось нейтрализовать единственного человека, который мог все испортить. Впрочем, его коллеги из UPS сообщили, что Штук был вспыльчив и помешан на оружии. И он с первой же минуты угрожал планам преступника.

— Это должно означать, что Ян на самом деле опасен для общества, — вставила Ира. — Так что нам нельзя недооценивать ни его, ни угрожающее положение.

Штойер небрежно кивнул и глянул на Иру, как на муху, попавшую к нему в кофе.

— Но есть и другой возможный вариант. Даже еще более вероятный: Штук вовсе не мертв. Возможно, по радио мы слышали только спектакль. Ведь свидетелей его смерти нет.

«Как же, — подумала Ира, — моя дочь».

— А что подтверждает это предположение? — спросил Херцберг.

— Мы проверили переписку Яна по е-мейл за последние месяцы. Он купил в испанском военном магазине оружия и взрывчатки. Среди прочего — оглушающий пистолет. Очень возможно, что он лучший актер из них. Не без причин он отвел Штука в соседнее помещение.

— Возражение! — произнес Гетц и встал. Ира ужаснулась, глянув на его рассерженное лицо. Она еще никогда не видела его в таком бешенстве. — При всем уважении к вам, это всего лишь догадки, а не факты. А что, если между заложниками нет никаких связей? Если они по чистому совпадению оказались в неудачное время в неудачном месте? Так же, как Штук. Как говорят, любой человек на Земле знаком с любым другим максимум через шесть звеньев. Вполне естественно, если собравшиеся в одном помещении четыре человека из семи имеют общих знакомых. Один мой друг, например, играет в покер с берлинским наркобароном. И что, значит, я являюсь членом организованной преступности?

Штойер хотел что-то сказать, но Гетц даже не позволил ему вставить слово.

— Несмотря на эту оценку, мы должны и далее считать Яна Мая чрезвычайно опасным. Я не отправлю туда своих людей, не проинструктировав их предварительно о том, что сумасшедший начинен взрывчаткой, как дом, предназначенный к сносу.

— Против этого нечего возразить, — ответил Штойер, — предосторожности потребуются. Но я считаю Яна Мая неопасным фантазером. Предположительно, он угрожает ведущему и продюсеру водяным пистолетом.

— Вы забываете об оружии Штука. И о том пистолете, который пришлось бросить Онассису, когда провалилась операция с вентиляционной шахтой. Сожалею, но я не могу разделить вашу точку зрения.

— Приму к сведению. Но это ничего не изменит в моем решении.

— И какое же оно?

— Мы войдем туда. В течение пятнадцати минут.

Гетц поспешил за Ирой, когда она сломя голову ринулась из конференц-зала.

— Ира, постой!

Он мог представить себе, что творилось у нее в душе, пока она спешила к лифтам. Штук был мертв, и она знала это, только не могла никому рассказать об очевидце. Если выяснится, что Ира умолчала о существовании восьмого заложника, к тому же собственной дочери, Штойер может, чего доброго, даже посадить ее под арест. Этот конфликт, должно быть, разрывает ее изнутри. Что ей делать? Выполнять свою работу и отвлекать Яна, пока ведется штурм? Или воспрепятствовать этому, выложив карты на стол? После этого она не сможет предпринять ничего, чтобы помочь Китти, и в обоих случаях рискует жизнью дочери.

— Куда ты несешься? — Гетц почти настиг ее.

— Идем со мной! — ответила она, не оборачиваясь.

Он догнал ее и нежно коснулся указательным пальцем ее затылка. Она внезапно остановилась.

— Мне очень жаль, Ира, — сказал он. — Штойер совершает ошибку. Вероятно, на него нажали сверху. Но я представления не имею, как мне его переубедить. К тому же в сжатые сроки. Мне давно пора дать указания своей группе.

Она обернулась к нему. Под ее темными глазами залегли еще более темные круги, которые странным образом гармонировали с лихорадочным румянцем на ее щеках.

— Тогда иди. Но оставь мне рацию. — Она указала на раздутый боковой карман его брюк, в котором он держал рацию UPS.

— Что ты задумала?

Ира выдернула край футболки из брюк и отерла им пот со лба. Хотя ситуация была совершенно неподходящей, Гетцу захотелось коснуться ее пупка.

— Мне надо поговорить с ней, — сказала она наконец. — С Китти.

— И что это даст?

— Она единственная, кто может сейчас нам помочь принять правильное решение.

— Ну что там опять случилось?

Голос Китти звучал слабо, ведь она уже так долго не говорила ни слова, а теперь должна была шептать. Из-за неудобного сидячего положения под раковиной все ее мышцы сплелись в судорожный узел. Кроме того, она очень хотела пить. В голове у нее шумело, и вообще она чувствовала себя так, как будто сильно простужена. Даже лампочка ее рации лихорадочно мерцала. Долго это продолжаться не могло, потом связь пропадет.