Радуга Шесть - Том Клэнси Страница 43

Фюрхтнер избрал другой путь. У него было сейчас добрых тридцать килограммов лишнего веса, его густые каштановые волосы или выпали, или он побрился наголо, а борода исчезла. Теперь он выглядел похожим на банкира, толстый и счастливый, больше не походил на преследуемого, серьезного, идейного коммуниста, каким он был в семидесятых и восьмидесятых годах, — по крайней мере внешне. Они жили в приличном доме в горах, недалеко от Мюнхена. Немногочисленные соседи считали их художниками — оба занимались живописью, увлечение, неизвестное полиции этой страны. Они даже иногда продавали свои картины в маленьких галереях, и вырученных денег было достаточно на пропитание, хотя не для того, чтобы поддерживать их образ жизни.

Они, должно быть, не сумели скрыться в убежищах прежней ГДР или Чехословакии, подумал Дмитрий Аркадьевич. Там они могли бы сойти с авиалайнера и ехать на машине в удобное, пусть не роскошное, жилище, покидать его, чтобы делать покупки в «специальных» магазинах, которые держали для местной партийной элиты. Их часто навещали серьезные спокойные офицеры спецслужб, снабжавшие террористов информацией, с помощью которой планировалась следующая операция. Фюрхтнер и Дортмунд провели несколько неплохих операций, лучшей из которых было похищение и допрос американского сержанта, обслуживающего артиллерийские снаряды с ядерными боеголовками, — эта операция была поручена им советским ГРУ. Удалось узнать многое, многое по-прежнему оставалось полезным, поскольку сержант оказался экспертом по американским системам безопасности PAL. Позднее его тело было обнаружено в покрытых снегами горах южной Баварии, он стал, по всей вероятности, жертвой ужасной транспортной катастрофы. Или так считали в ГРУ, основываясь на сообщениях своих агентов в штабе НАТО.

— Итак, что вы хотите знать? — спросила Петра.

— Электронные коды доступа к международной торговой системе.

— Значит, и вы превратились теперь в обычного вора? — поинтересовался Ганс, опережая Петру, с губ которой готова была сорваться какая-то колкость в адрес бывшего кагэбэшника.

— Мой спонсор — весьма необычный вор. Если мы хотим восстановить прогрессивную социалистическую альтернативу капитализму, нам требуется финансирование и возможность внедрить определенный фактор неуверенности в нервную систему капитализма, верно? — Попов сделал секундную паузу. — Вам известно, кто я. Вы знаете, где я служу. Неужели вы думаете, что я забыл свою родину? Что я отказался от своих убеждений? Мой отец воевал под Сталинградом и Курском. Он знал, что значит отступать и терпеть поражения — и тем не менее никогда не сдаваться! — в голосе Попова звучала уверенность. — Почему, вы думаете, я рискую здесь своей жизнью? Контрреволюционеры в Москве не одобрили бы мою миссию... но они не являются единственной политической силой в России!

— А-а-а, — заметила Петра фон Дортмунд. Ее лицо стало серьезным. — Значит, вы считаете, что не все потеряно?

— Неужели вы полагали, что поступательное движение человечества обойдется без поражений? Действительно, мы сошли со своего пути. Я сам видел это в КГБ — коррупция в высших эшелонах. Вот что победило нас, совсем не Запад! Будучи капитаном, я сам видел, как дочь Брежнева для своего приема в ознаменование свадьбы ограбила Зимний дворец. Будто она была великой княгиней Анастасией! Моей задачей в КГБ было учиться у Запада, узнавать их планы и секреты, однако наша номенклатура позаимствовала у них только коррупцию. Ну что ж, мы выучили этот урок гораздо лучше, чем вы думаете, друзья мои. Вы или коммунист, или не коммунист. Вы или верите в высокие идеалы, или не верите. Вы или действуете в соответствии с этими убеждениями, или нет.

— Вы хотите, чтобы мы отказались от многого, — заметил Ганс Фюрхтнер.

— Вас щедро вознаградят. Мой спонсор...

— А кто он? — спросила Петра.

— Этого я не могу сказать, — тихо ответил Попов. — Вы полагаете, что рискуете, находясь здесь? А как относительно меня? Что касается моего спонсора, то мой ответ — нет, вы не узнаете, кто он. Самым важным является оперативная безопасность. Вы ведь должны быть знакомы с этим, — напомнил им Попов. Как он и ожидал, они правильно восприняли его упрек. Эти два дурака по-настоящему верили в идеалы, как верил Эрнст Модель, хотя они были несколько умнее и намного более жестокие, как понял это несчастный американский сержант. Он, по всей вероятности, не верил в неизбежное, когда смотрел в по-прежнему прелестные голубые глаза Петры фон Дортмунд, наносившей удары молотком по различным частям его тела.

— Итак, Иосиф Андреевич, — сказал Ганс — они знали Попова по одному из его псевдонимов. В данном случае это был И.А. Серов. — Когда вы хотите, чтобы мы начали действовать?

— Как можно быстрее. Я позвоню вам через неделю, чтобы убедиться, что вы действительно готовы взяться за эту операцию и...

— Мы готовы, — заверила его Петра. — Нам нужно ее спланировать.

— Я позвоню через неделю, чтобы узнать запланированное вами время. Мне понадобится четыре дня, тогда я приведу в действие свою часть операции.

Есть и дополнительная трудность — время миссии зависит от местонахождения американского авианосца в Средиземном море. Вы не сможете осуществить свою операцию, если авианосец находится в западной части Средиземного моря, потому что в этом случае самолеты, базирующиеся на нем, смогут вас перехватить в воздухе.

Мы хотим, чтобы ваша миссия оказалась успешной. — Затем они обсудили размер суммы, которую им выплатят. Это оказалось несложным, потому что Ганс и Петра знали Попова по прежним временам и даже попросили его лично доставить деньги.

Через десять минут Попов обменялся с ними рукопожатиями и ушел. На этот раз он направил арендованный «БМВ» на юг, в сторону австрийской границы. Шоссе было пустым и ровным, местность вокруг великолепная, и Дмитрий Аркадьевич снова подумал о своих хозяевах. Единственной правдой, в которую он посвятил их, было то, что его отец был командиром танка, участником кровавых сражений под Сталинградом и Курском, и многое рассказал сыну о войне. В характере немцев было что-то странное, это Попов узнал из своего профессионального опыта, когда служил в Комитете государственной безопасности. Стоит дать им человека на коне, и они будут следовать за ним до самой смерти. Казалось, что немцы прямо-таки жаждут следовать за кем-то или за чем-то. Как странно. Но это отвечало его целям и целям его спонсора, так что если эти немцы хотят следовать за красным конем — мертвым красным конем, с улыбкой напомнил себе Попов и засмеялся, — ну что ж, тем хуже для них. Единственными невинными людьми, вовлеченными в эту операцию, окажутся банкиры, которых они попытаются похитить. Но они, по крайней мере, не будут подвергнуты пыткам, как это случилось с чернокожим американским сержантом. Попов сомневался, что Ганс и Петра продвинутся так далеко, хотя возможности австрийской полиции и армейских частей были для него почти неизвестны. Но он узнает об этом, вне всякого сомнения, так или иначе.

* * *

Было странным, как все функционировало. Группа-1 была сейчас дежурной, готовой покинуть Герефорд по первому же сигналу, тогда как Группа-2 была в запасе, но последняя проводила сложные упражнения, тогда как первая занималась лишь утренней физической тренировкой и рутинными снайперскими занятиями на стрельбище.