Парк Горького - Мартин Круз Смит Страница 44

Наконец Кервилл уселся на стул. Аркадий встал на колени и промял туфли, не найдя в них ничего. Кервилл изменил позу, его плечи тяжеловеса подались вперед.

— Простое любопытство, — заметил он, когда ствол пистолета дернулся в его сторону. — Я же турист, а туристам положено быть любопытными.

Аркадий бросил туфли Кервиллу.

— Наденьте и свяжите шнурки вместе.

Когда Кервилл исполнил и это приказание, Аркадий подошел и пнул стул ногой, так что он вместе с Кервиллом под углом прислонился к стене. Впервые с того момента, как Кервилл вошел в номер, Аркадий почувствовал себя в относительной безопасности.

— А что теперь? — спросил Кервилл. — Навалите на меня кучу мебели, чтобы я не дергался?

— Будет нужно, навалю.

— Кто знает, может, и понадобится, — Кервилл принял насмешливо-непринужденную позу. Аркадий и раньше наблюдал эдакую безрассудную самоуверенность очень сильных людей, любование своим могуществом. Правда, Аркадий никак не мог понять, почему его голубые глаза горели такой ненавистью.

— Господин Кервилл, вы виновны в нарушении статьи 15 — незаконный провоз оружия в Советский Союз и статьи 218 — изготовление оружия.

— Изготовили его вы, а не я.

— Вы ходили по Москве, переодевшись русским. Разговаривали с неким Голодкиным. С какой целью?

— А как вы думаете?

— Потому что Джеймса Кервилла нет в живых, — решил ошеломить его Аркадий.

— Вам лучше знать, Ренко, — ответил Кервилл. — Ведь вы убили его.

— Я?!

— Разве вы не тот парень, которого я несколько дней назад отделал в парке? Вы из прокуратуры, так? Разве не вы посылали своего человека следить за мной и Голодкиным, когда я в другой раз был в парке? Маленького парнишку в очках? Я проследил его от парка до КГБ. Впрочем, прокуратура, КГБ — не все ли равно?

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросил Аркадий.

— Я разговаривал в посольстве. Говорил с корреспондентами. Просмотрел все старые номера «Правды». Следил за вашим моргом. Следил у прокуратуры. Когда я узнал, как вас зовут, следил за вашей квартирой. Вас, правда, не видал, зато видел, как ваша жена с дружком очищали квартиру. Я стоял у прокуратуры, когда вы отпустили Голодкина.

Аркадий не верил собственным ушам. Подумать только, этот безумец следил за ним, топал за Фетом в учреждение Приблуды, видел Зою. Когда они с Пашей стояли в очереди у пивного ларька, он, может быть, стоял позади них.

— Почему вы решили приехать в Москву именно в это время?

— Когда-то же надо было приехать. Весна — хорошее время. Трупы обычно всплывают со дна реки на поверхность.

— Так вы считаете, что Джеймса Кервилла убил я?

— Может быть не вы лично, но убийцы — вы и ваши дружки. Какая разница, кто нажал на спусковой крючок?

— Откуда вы знаете, что его застрелили?

— По поляне в парке. Там все перерыли. Искали гильзы, верно? Да и троих сразу не зарежешь. Знал бы я тогда в парке, что это вы, Ренко, я бы вас убил.

В голосе сожаление с примесью легкой иронии. Говорил он по-русски без акцента, но с типично американскими интонациями. Он небрежно сложил руки на груди. От человека таких огромных размеров, если к тому же он умен, исходит какое-то притяжение, он буквально подавляет собой, особенно в небольшом помещении… Аркадий уселся на тумбочку у противоположной стены. Как он мог не заметить такого человека, как Кервилл?

— Вы приехали в Москву расспросить об убийстве у постоянно проживающих здесь иностранцев, — сказал Аркадий. — Привезли с собой рисунки с рентгеновских снимков и зубные формулы. Должно быть, вы собирались помочь следствию.

— Если бы вы были настоящим следователем.

— Имеются документы о выезде Джеймса Кервилла из Советского Союза в прошлом году, но отсутствуют документы о его возвращении. Почему вы считаете, что он был здесь, и почему вы считаете, что его нет в живых?

— Вы же не настоящий следователь. Ваши сотрудники работают на КГБ не меньше, чем на вас.

Не объяснять же американцу, кто такой Фет.

— В каком родстве вы состоите с Джеймсом Кервиллом?

— Сами знаете.

— Господин Кервилл, я подчиняюсь московскому городскому прокурору, и никому больше. Я расследую убийство трех лиц в Парке имени Горького. Вы привезли из Нью-Йорка информацию, которая может оказаться полезной. Передайте ее мне.

— Нет.

— Вам же нельзя отказываться. Вас видели переодетым в русского. Вы контрабандой провезли огнестрельное оружие и стреляли из него в меня. И вы утаиваете имеющуюся у вас информацию, а это тоже преступление.

— Слушайте, Ренко, вы нашли здесь русскую одежду? И вообще, разве это преступление — одеваться по-вашему? Что касается оружия, если его можно так назвать, которым вы целитесь в меня, то я его впервые вижу. Вы забрались в мой чемодан, и я не знаю, что вы туда подсунули. И о какой информации вы говорите?

Аркадий на минуту растерялся от такого нахальства.

— Ваши высказывания о Джеймсе Кервилле… — начал было он.

— Какие еще высказывания? Микрофон же в телефоне, а вы позаботились его укутать. Надо было прийти с друзьями, Ренко. Как следователь, вы не слишком сильны.

— Вы привезли с собой план места убийства в Парке Горького, рентгеновские снимки и зубную формулу, а это устанавливает вашу связь с Джеймсом Кервиллом, если он один из убитых.

— Рисунки и план сделаны русским карандашом на русской миллиметровке, — ответил Кервилл. — Рентгеновских снимков нет, есть только кальки. Теперь вам следует подумать, Ренко, о том, что скажет американское посольство по поводу того, почему русский легавый нападает на ни в чем не повинных американских туристов, когда его застают с поличным, — Кервилл покосился на открытый чемодан, — во время кражи со взломом. Вы, конечно, не собирались ничего взять?

— Господин Кервилл, если вы сообщите что-нибудь вашему посольству, вас первым же самолетом отправят домой. Ведь вы же не за тем приехали, чтобы тут же вернуться домой? Думаю, вы также не захотите провести пятнадцать лет в советском исправительном учреждении.

— Это я улажу.

— Господин Кервилл, почему вы так хорошо говорите по-русски? Где я мог еще раньше слышать ваше имя? Теперь оно мне о чем-то напоминает.

— Прощайте, Ренко. Ступайте к своим друзьям в секретной службе.

— Расскажите мне о Джеймсе Кервилле.

— Убирайтесь!

Аркадий сдался. Он стал выкладывать на тумбочку паспорт, бумажник и кредитные карточки Кервилла.

— Не беспокойтесь, — съязвил Кервилл, — я за вами уберу.

Бумажник был увесистый и не гнулся даже без кредитных карточек. Один его край был зашит вручную. Кервилл качнулся вперед. Аркадий взмахнул оружием. «Неужели, шпион? — подумал он. — Какая-нибудь нелепость вроде тайного послания, зашитого в бумажник, а потом героическая облава на изменников и иностранных агентов, и он, старший следователь, в центре всей суматохи?» Не спуская глаз с Кервилла, он распорол шов и вынул из бумажника позолоченный полицейский знак с выпуклыми голубыми фигурками индейца и колониста. Поверху надпись: «Город Нью-Йорк» и снизу «Лейтенант».