Убийцу скрывает тень - Мэттью Скотт Хансен Страница 44

Ронни смолчала (потому что Грета и дети были рядом), но про себя негодовала.

Тайлера она помнила как ответственного человека и исполнительного работника, который никогда не манкировал своим долгом и посреди недели не устраивал себе выходные дни просто так, за здорово живешь.

Если уподобить семью кораблю, а мужа капитану, то Тайлер производил впечатление капитана, который во время бури смылся дрыхнуть в свою каюту. Конечно, Ронни могла и в одиночку рулить и справляться с непогодой. Только разве в этом случае капитан не становился балластом, который и за борт не жалко выбросить?

Ронни терпеть не могла выяснять отношения, но при необходимости умела топнуть ногой и постоять за себя. Она чувствовала, что назревает час серьезнейшего разговора с Тайлером. Уж очень близко к сердцу он принял то, как немилосердно обошлась с ним пресса. Спору нет, ему крепко вломили, однако на то он и мужчина, чтобы держать удар. Слишком долго он киснет и депрессует. Она нашла ему первоклассного психотерапевта, но Тайлер после пары сеансов бросил лечение и уперся рогом — мол, со мной уже все в порядке. Если бы! Его нынешнее поведение говорило о противоположном.

Тем временем Грета увлекла детей в кухню — помогать готовить ей ужин.

— Бросьте, не хлопочите! — сказала Ронни. — Мы просто закажем пиццу.

Грета замахала руками:

— Никакой пиццы! Сегодня готовлю я!

Ронни открыла было рот, чтобы возразить, но в глазах Греты прыгали чертики.

— Сопротивление бесполезно, — заявила она. — Да вы не пугайтесь, на самом деле у шведов — вопреки слухам — не одни тефтели хорошо получаются.

После ухода Греты и детей Ронни на минуту задумалась, потом вышла в холл и неподалеку от входа на кухню нажала замаскированную кнопку. В стене открылась потайная дверь в редко посещаемый винный подвал. Выбрав бутылку лучшего вина и поднимаясь обратно по винтовой лестнице, Ронни подосадовала, что Тайлер опять засел в кабинете и не примет участие в сегодняшнем маленьком празднике по поводу вселения в дом Греты.

Однако наверху, ища штопор, Ронни философски улыбнулась и подумала: «Ну и черт с ним! У нас сегодня девичник!»

Ронни, дети и новоприбывшая шведка уже давно спали, а Тайлер все еще корпел над разложенными на его столе картами Геологической службы. Он сопоставлял три пункта: место пропажи двух адвокатов, место пропажи лесничего и дом, на заднем дворе которого был перевернут колесами вверх автомобиль. Его визит к Эллисонам закончился плачевно. На все вопросы Дональд Эллисон отвечал сквозь зубы, а когда Тайлер хотел тщательно осмотреть пострадавшую машину, хозяин попросту послал его куда подальше. Пришлось уезжать несолоно хлебавши. Единственный положительный результат: он почувствовал, что Эллисон что-то скрывает — иначе зачем ему было так нервничать и лезть в бутылку? Тайлера бесило, что и другие не шли на контакт с ним. Джон Бакстер самым хамским образом пропесочил его за попытку разговорить жену пропавшего лесничего Уайли. С кем бы Тайлер ни говорил — он снова и снова наталкивался на недоверие и подозрительность, быстро переходящие в открытую враждебность. Но он поклялся себе — на этот раз он не отступит и дознается до правды вопреки любому лютому сопротивлению!

А правда на сей раз была на осязаемом расстоянии. Тайлер это чувствовал, и это подогревало его решимость бороться до конца. События развивались так, что он мог вот-вот получить ответ на вопросы, которые мучили его на протяжении целых трех лет.

В первый год после того, как Тайлер «сбился с пути», Ронни взорвалась не сразу — долго терпела, прежде чем сказать в открытую, что ее достала «клоунада», в которую он втравил себя, ее и детей. Вечером после его возвращения из пятинедельной экспедиции по северным округам Калифорнии она предъявила мужу увесистую пачку счетов: его «блажь» в короткое время пожрала миллион семьсот тысяч долларов. Ей нестерпимо видеть, как «нелепые поиски несуществующего зверя разрушают семью». Из любви и уважения к нему она молчала… Но эта винтовка — это ведь уже предел всему! Тут Ронни окончательно перешла на крик:

— Ты что, действительно рехнулся?

От счета за винтовку глаза и впрямь лезли на лоб. Но Ронни не деньги жалела. Для нее абсурдный размах трат был свидетельством силы болезненной одержимости. Покупка винтовки по цене чуть ли не горсти бриллиантов говорила о том, как далеко зашло безумие мужа. Семье грозил развал.

— Я выходила замуж за нормального человека! — орала она. — Мне и в страшном сне не снилось быть женой капитана Ахава, который гробит жизнь на погоню за белым китом!

Впрочем, она тут же призналась, что любит его по-прежнему и дети любят его по-прежнему — им всем плевать, что говорят о нем другие.

— Но это сумасшествие должно прекратиться, — жестко добавила Ронни. — Начиная прямо с этой вот секунды. Тебе никогда не найти того, что не существует в природе.

Так прямо она и сказала: «Тебе никогда не найти того, что не существует в природе». Эта фраза жены часто вспоминалась ему, жгла мозг огнем. Ронни так и не поверила…

В итоге Тайлер сломался: уже на следующий день после этой бурной сцены свернул все поиски и сделал заявление для прессы, что отменяет награду, обещанную охотникам за йети. По приказу Ронни винтовка, из-за которой разгорелся давно назревавший скандал, была сослана на вечное поселение в гараж.

До этого момента Тайлер был, можно сказать, энергичным и целеустремленным мономаньяком. Мономаньяком он и остался — только предмет одержимости сменил на сомнительный. И отныне его уделом стала тоска и бездеятельность. Наступила жестокая депрессия. Днями он не выходил из дома. Пил, глотал антидепрессанты. Виски и антидепрессанты сочетались плохо. Когда стало совсем худо, Тайлер отыскал врача, который подмахнул ему несколько рецептов на оксиконтин. На этом болеутоляющем наркотике и алкоголе Тайлер продержался почти год — когда лафа с рецептами закончилась, он обнаружил мексиканскую аптеку, где «своим» продавали любые пилюли. К счастью, из той депрессии ему удалось выйти — даже с оксиконтина он соскочил без посторонней помощи. Однако через год навалилась новая депрессия — еще более лютая. И Тайлер быстро вернулся к проверенным товарищам — «Оксику» и «Джеку Дэниелсу». Разумеется, он был в курсе смертельного потенциала этого совмещения болеутоляющего и виски, но душу томила такая черная тоска, что в борьбе с ней любые средства казались хороши…

Вот и сейчас Тайлер вынул из кармана ключ, с которым никогда не расставался, и открыл тот ящик письменного стола, что был всегда на запоре. Там он хранил таблетки и «пожарный запас» виски. Он сыпанул в горсть тройную дозу оксиконтина и налил стакан «Джека Дэниелса» — для запивки. В последнее время кайф от оксиконтина заметно ослабел — приходилось снова и снова повышать дозу. Тайлер утешал себя лукавой мыслью, что вот уладится все — и он постепенно покончит с таблетками и алкоголем.

Запирая ящик, он машинально подумал: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Эту фразу любил повторять его отец. И она всплывала в голове Тайлера всякий раз, когда жизнь припирала его к стене.