Последний пир - Джонатан Гримвуд Страница 44

— Милорд, если я забеременею…

— Я признаю ребенка.

Я скакал на Манон, входя все глубже и безмерно наслаждаясь этим ощущением. Ее жаркая плоть сводила с ума и кружила голову. Спустя несколько мгновений Манон крепко обхватила меня ногами, прижалась и неистово завертела бедрами, вонзив ногти мне в спину и не отпуская до самой последней секунды.

Настал мой черед: я взял Манон за руки, задрал их наверх, прижал к постели и несколько минут объезжал ее, после чего кончил так свирепо и отчаянно, как не кончал даже в юности. Она позволила мне несколько минут полежать на ней, а потом заерзала, словно намекая, что хочет спать. Уснула Манон спиной ко мне, прижавшись ягодицами к моим бедрам и напоследок предупредив, чтобы я не баловал. На рассвете я спросил ее про дочку, которую она отдала на попечение матери, начав работать в замке.

— Той же зимой она умерла, — ответила Манон.

Последнее звено, связывавшее ее с прежней жизнью, погибло от лихорадки и теперь лежало под землей на деревенском погосте. Мне стало стыдно, что я узнал об этом лишь теперь. Услышав мои извинения, Манон взвилась: «Ну что ты, разве тебе пристало задавать такие вопросы!» Потом она еще час дремала в моих объятьях, мягкая и нежная, а в голове у меня все звучал ее язвительный упрек.

Тогда я этого не понял, но за одну ночь Манон сделала меня другим человеком.

Стал я лучше или просто изменился — трудно сказать. Даже сегодня я не в состоянии оценить перемены. Я был слишком опьянен сладостью ее тела и справедливым, на мой взгляд, упреком, поэтому сосредоточиться мог лишь на механизме полного преображения своей личности, которое планировал осуществить в ближайшие годы. Я был подобен архитектору, который вздумал перестроить имеющийся мост, не спросив, кому и зачем это нужно… Прямота и честность Манон были мне по душе. Мне нравилось, как она смотрит мне прямо в глаза и говорит, что думает. С ней можно было беседовать без обиняков — а я так отвык от этого за годы семейной жизни. Первая ночь с Манон словно скинула с нее покров и позволила мне впервые по-настоящему увидеть другого человека — увидеть незамутненным, почти звериным взглядом, который большинство людей обычно прячут.

По возвращении я приказал очистить от ила местную застоявшуюся речушку — из-за ее ядовитого духа заболела и умерла дочь Манон. Я расширил дороги от замка к деревне и от деревни к ближайшему городу. Выдал городу разрешение дважды в месяц устраивать собственный базар, выписал лицензии на несколько новых мельниц и снизил оброк за использование моей мельницы и хлебных печей. Позволил собирать в лесу грибы и хворост, оставив за собой право на кабанов и оленей — когда же крестьяне стали охотиться и на них, я прощал им это, лишь бы они не били крупных зверей демонстративно и мне назло. В Нормандии тем летом было много восстаний и беспорядков, распространившихся на юг до самого Бордо. Однако имение д’Ому они не затронули.

В моей семейной жизни дела обстояли куда хуже.

Виржини невзлюбила моего тигренка и пыталась запретить Лорану с ним играть; он же попросту не обращал внимания на ее запреты. Она разрыдалась, когда из Версаля в замок привезли телегу с полудюжиной розовых фламинго — они и так водились в наших краях, но жизнь при королевском дворе не пошла им на пользу. Уже через месяц их оперение утратило мертвенную бледность и порозовело, а сами птицы больше не походили на изъеденные молью реликвии, которые спустили с чердака и выставили всем на обозрение. Четверо выжили, а остальных я съел, приготовив их языки по древнеримскому рецепту из корпуса Апиция. Жир, похожий на гусиный, я слил в миску, позволил ему застыть и приберег для особого случая.

Виржини ясно дала понять, что дороги, плотины и благоустройство владений ее нимало не интересует, экзотические животные тоже, а моя стряпня — и подавно. Когда я начал рассказывать об изменениях, которые я внес в рецепт из книги Апиция, она вскочила и презрительно бросила:

— Когда ты наконец поймешь, что мне безразличны все твои интересы!

Фламинго я, однако, приготовил.

Как приготовить язык фламинго

Сразу нужно оговориться: язык у этих птиц весьма жирный и находится в глубокой впадине посередине нижней части тяжелого клюва. Именно своей мясис тостью он и привлекает поваров.

На одну порцию взять один язык. Хорошенько поскрести языки смесью из равных частей соли, воды и белого виноградного уксуса. Замочить их на ночь в воде, затем эту воду слить, налить свежую и по меньшей мере час варить в ней мясо. Остудить и осторожно снять кожу. Порезать каждый язык по диагонали на кусочки толщиной в палец и обжарить на свежем сливочном масле и сильном огне. Подать с заранее приготовленным соусом из лука-порея и фиников, приправленным кориандром, мятой, тмином, молотым черным перцем и хорошим виноградным уксусом. (Количество зависит от числа языков, но на один язык необходимо взять по меньшей мере восемь фиников. Порей при желании можно заменить репчатым луком.) Можно приготовить язык немного иначе. На плоской сковороде до прозрачности обжарить красный лук (по одному на каждого гостя) с тмином, имбирем, шафраном, черным перцем и небольшим количеством молотого чили. Добавить порезанный кубиками язык и хорошенько обжарить все вместе, добавив по три мелко порезанных помидора на каждый язык и большой винный бокал воды. Теперь добавить по двенадцать фиников и восемь сушеных абрикосов на гостя и не меньше часа тушить на очень слабом огне. Подать по-индийски, то есть на рисе. На вкус как курятина.

После этой трапезы моя супруга окончательно ушла в себя и превратилась в блеклый призрак прежней Виржини — хотя и прежняя Виржини уже была призраком девушки, в которую я когда-то влюбился. Встревоженный не на шутку, я написал письмо Шарлоту, тот в свою очередь написал сестре и получил в ответ вежливую и равнодушную отписку. В следующем письме Шарлот привел мне несколько цитат из ее послания:

«Жизнь идет своим чередом. В свободное от стряпни и записывания рецептов время Жан-Мари трудится не покладая рук на благо других людей, Лоран растет…» Виржини лишь немного оживилась, когда писала об Элен: та превратилась в настоящую красавицу, оставаясь при этом умной, трудолюбивой и прилежной. Жена надеялась, что впереди у Элен счастливая жизнь, — и Шарлот, и я разглядели в этой строчке намек на собственное несчастье. А дальше случилось то, что ничуть не удивило Шарлота и очень помогло мне. Дурная молва его стараниями вскоре зачахла на корню. Его приезд, поддержка и заверения в вечной дружбе помогли мне сберечь доброе имя.

Однажды воскресным днем, посетив церковь и перекусив в одиночестве у себя в спальне, Виржини отправилась читать стихи на скамейку у озера, куда Тигрис не пускали. Она не любила Тигрис и с порицанием отнеслась к моим чрезмерным хлопотам в связи с похоронами Фелис — матери тигренка. У меня, разумеется, были на то причины. Повара привыкли к моим кулинарным странностям и не придали никакого значения тому, что я надолго удалился в самую маленькую кухню готовить соус. На самом деле меня интересовал не соус, а то, что с ним подают. Тигриное мясо оказалось жилистым и кислым — по крайней мере мясо этой тигрицы. Однако с жареным луком, куркумой и черным перцем его вполне можно было съесть. Специи, как вы понимаете, я выбрал под цвет ее шкуре.