Последняя - Александра Олайва Страница 45

Участники встревожены.

– Надо пойти помочь, – говорит Черный Доктор.

– Если вы вернетесь, то лишитесь второго места, – сообщает ему ведущий.

– Человек чуть не погиб, а ты его просто бросил? – спрашивает Азиаточка-Плотник у Заклинателя, а потом обращается к ведущему: – И это нормально?

Ведущий пожимает плечами.

– Место присуждается в соответствии с тем, когда приходит последний член команды. Они были последние, так что это значения не имеет.

Азиаточка молча смотрит на него.

А Зверинец думает: «Это очень даже имеет значение». Потому что если Заклинатель мог их бросить, то и Следопыт мог бросить ее, и теперь он об этом узнал. Она не смотрит на него, не хочет видеть, как он решает, стоило ли первое место того, чтобы с ней возиться. На самом деле Следопыт думает о пострадавшем, о том, как он получил травму.

Медик добирается до травмированного оператора и осматривает его. Копчик у него не сломан, а просто отбит. А еще он потянул руку и получил несколько синяков и царапин, в основном из-за падения, а не из-за столкновения с камнем, скорость которого к моменту столкновения была уже совсем небольшой. Медик решает отвести его на базу у начала тропы: ради таких травм не стоит вызывать вертолет. Эти двое идут вниз, а новый оператор просит Официантку и Ковбоя подойти к нему.

– Режиссеры пока не знают, как именно это покажут, – говорит он, – и покажут ли вообще. Так что пока ничего об этом не говорите, ладно? Если этот момент решат использовать, то вашу реакцию мы запишем позднее.

Этой ночью сверху передадут решение: пусть оператор подпишет отказ от своего права. Его изображение нельзя использовать без его согласия: в контракте это специально оговорено, чтобы им и его коллегами не манипулировали. Чтобы они были в курсе происходящего. Только вот оператор подписывать отказ не пожелает. Он не хочет, чтобы про его испуг узнали. Режиссер будет ворчать, но поделать ничего не сможет: в шоу этого случая как бы не было. Будет показано, как Ковбой поспешно карабкается, чтобы не оказаться на пути валуна, а потом пойдут кадры остановки предыдущего валуна. Затем – рекламная пауза, а потом будет видно, как троица идет дальше и поднимается на вершину, присоединяясь к остальным.

– Наконец-то! – говорит ведущий. Он встает и разминает шею, вращая головой. Быстро проверив микрофон, он поворачивается к вновь пришедшим и спрашивает: – Трудно было найти нужное место?

Официантка закатывает глаза, Ковбой остается бесстрастным, а Заклинатель застывает на месте, гневно сверкая глазами. Ведущий намеренно подначивает его: он надеется, что этот стервец взорвется. Ведущий считается нейтральным, но это не мешает ему развлекаться.

– Мы сделали крюк, – заявляет Заклинатель с небольшой паузой. Он проходит так, чтобы оказаться между Официанткой и Ковбоем, обхватывает их за плечи и лихо ухмыляется. – Как раз успели получше познакомиться.

Официантка уже ежится, а когда он тянется, чтобы взъерошить ей волосы, отстраняется, гневно фыркая.

– А можно мне в другую команду? – спрашивает она.

– Да, – отвечает ведущий.

Все замирают, включая и Официантку. Чуть помолчав, она говорит:

– Чего?

Ведущий улыбается и жестом указывает туда, где сидят остальные участники. Даже Следопыт вернулся (его только что привел один из ассистентов). Ведущий добавляет:

– Но не сейчас. Садитесь. – Он ждет, чтобы Официантка, Ковбой и Заклинатель втиснулись на свои места, так чтобы все одиннадцать участников сидели на камне. – Прошлый вечер – это не последний раз, когда вы готовите еду сами, но больше мы вам мясо давать не будем. Следующее испытание очень ответственное, потому что победители получат важные вещи для готовки.

Он делает паузу по техническим причинам: появились несколько ассистентов и режиссер. Ассистенты носятся вокруг, а режиссер то совещается, то выкрикивает приказы. Операторы расходятся по заранее обговоренным местам.

– А нам можно отдохнуть? – спрашивает Официантка.

– Последним – нельзя, – говорит ведущий.

Официантка готова протестовать, что она не виновата в этой задержке и ее не должны за это наказывать. Это – инстинктивная реакция, и она поспешно ее подавляет, сообразив, что это таки во многом ее ошибка. Оба напарника могли заметить ее ошибку, однако этого не сделали – и все же это именно ее промах.

«На них нельзя положиться», – думает она, быстро обводя взглядом остальные команды. Ее взгляд зацепляется за Зверинца, которая выковыривает грязь из-под ногтей сосновой иголкой, и девушка думает: «Да!»

Зверинец ловит на себе ее взгляд и спрашивает:

– В чем дело?

На этот раз я разбиваю витрину камнем. Я кидаю его изо всех сил с расстояния три метра – и чуть не промахиваюсь.

– Заходи, – говорю я.

– А ты не идешь? – спрашивает паренек.

Я качаю головой, и он смотрит на меня так, будто я уже его бросила.

– Это бутик, – говорю я. – Мне отсюда все видно.

На самом деле это не так, но туман за витриной ощущается как не слишком глубокий. Мы в городке, работающем на туристов. Сплошные ресторанчики и магазинчики с глупыми сувенирами. В витрине этого магазина – его название написано нелепо заковыристым курсивом, который мне совершенно не хочется расшифровывать, – выставлены разные сумки и рюкзачки. Интересно, сколько они заплатили, чтобы тут оказалось именно то, что нам надо.

Паренек пролезает в разбитую витрину.

– Ой! – вскрикивает он.

Я отворачиваюсь, поднимая к небу глаза.

– Майя, я, кажется, порезался.

– Кровь идет? – уточняю я.

– Да.

– Ну, тогда тебе не кажется.

Я слышу шорохи: он залез внутрь. Мне кажется, что он оглядывается, следит за мной. Убеждается, что я не убегаю. У меня нет сил на подобные подвиги.

– Быстрее! – понукаю его я. В сером небе гремит. Я думаю о самолете, но это просто гром. – Наверное, тебе стоит взять и плащ, – говорю я ему. – Или накидку.

В таком магазинчике скорее всего будут накидки. Не удобные и хорошо складывающиеся, как у меня, а плотные и цветастые, для смеха.

Через минуту он уже вылезает. Он не взял плаща или накидки, но у него в руках рюкзак. Он блестящий и полосатый, как зебра.

– Других там не было? – спрашиваю я.

Он встает на колени и принимается перекладывать свои припасы в рюкзак, прямо в полиэтиленовых пакетах.

– Мне нравится, – говорит он.

– Каждому свое.

Может, мне не следует критиковать товары спонсора, но рюкзак ужасный. Паренек застегивает его и забрасывает за плечо. Я иду дальше.