Хроники неприкаянных душ - Глен Купер Страница 45

— А какой прок в учении, книгах, работе? В любом случае это все скоро станет моим. Буду бароном, состоятельным землевладельцем.

— А если твой отец выполнит угрозу и лишит тебя наследства? — усмехнулся Уилл. — Станет ли твой строптивый брат заботиться о том, чтобы твой кубок и кошель всегда были полны?

— Отец только грозится, ничего более.

— На твоем месте я бы не был столь уверенным.

Джон вздохнул.

— Я не такой, как ты, Уилл. И передо мной нет возвышенных целей.

— Их еще надо достигнуть.

— Ты достигнешь. Станешь знаменитым актером, сочинишь великие пьесы. Весь Лондон будет у твоих ног.

— Любишь ты фантазировать, — отмахнулся Уилл.

Джон откупорил бутылку медовухи.

— А ведь у меня перед моим самодовольным занудой братцем пока есть преимущество.

— Какое, кроме комплекции?

— Книга, — прошептал Джон. — Мне известна ее тайна. А он не узнает, пока не повзрослеет.

— Ну и что?

— Я открыл эту тайну тебе как другу, и ты поклялся хранить ее. — Джон снял с полки книгу Вектиса и, понизив голос, произнес заговорщицким тоном: — Насчет книги у меня кое-какие соображения.

Уилл вопросительно поднял брови.

— Ты читал послание старого монаха Феликса. Помнишь, он сомневается, что библиотека погибла? А если она до сих пор где-то спрятана? Вдруг удастся найти ее и завладеть всеми книгами? Что мне тогда этот жалкий Роксол, когда я буду иметь ключи от будущего? Да я стану богаче любого лорда и важнее, чем друг отца, старик Нострадамус.

Уилл выслушал друга и пожал плечами.

— И что ты намерен делать? Поехать туда?

— Да. Давай вместе!

— Ты спятил? Мне не до приключений, я скоро женюсь. И если куда соберусь, то не дальше Лондона. Кроме того, я считаю послание настоятеля плодом фантазии. Надо отдать ему должное: он выдумал неплохую историю, но рыжеволосые зеленоглазые монахи — это слишком.

— А я верю посланию! — воскликнул Джон. — И отправлюсь туда один.

— Желаю удачи.

— Послушай, Уилл, я не хочу посвящать брата в тайну. Давай спрячем послание Феликса, письма Кальвина и Нострадамуса. Без них книга бесполезна. Даже если отец расскажет брату о ее происхождении, основы для веры не будет.

— Куда ты хочешь их спрятать?

Джон пожал плечами:

— Не знаю. Где-нибудь в доме. Места много.

Глаза Уилла заблестели, он выпрямился.

— Давай обратим это в игру?

— Какую?

— Значит, так: спрячем, но оставим послание, где будут намеки, как искать клад. Я напишу стихотворение-головоломку, которое мы тоже спрячем. Согласен?

Джон рассмеялся и налил себе и другу медовухи.

— Ты не перестаешь меня изумлять, Шекспир. Давай же начнем твою игру.

Веселясь, как мальчишки, они принялись носиться по дому, выискивая потаенные места, но старались не шуметь, чтобы не разбудить слуг.

Когда план был составлен, Уилл попросил лист пергамента и начал писать. А Джон достал из деревянного ларца, который отец хранил среди книг на верхней полке, заветные письма. Вскоре Уилл поднялся из-за стола и помахал листком, чтобы высохли чернила. Затем дал прочитать Джону.

— Я доволен результатом своих усилий. Форма сонета для нашей цели мне показалась самой удобной.

Джон прочитал стихотворение и восхищенно воскликнул:

— Лучше придумать невозможно! Умно, очень умно.

— Благодарю, друг. Боюсь только, что, кроме тебя, мой опус вряд ли кто-нибудь оценит.

Джон хлопнул его по плечу.

— Ладно, давай прятать наши сокровища.

Они вернулись в большой зал и зажгли свечи. Послание Феликса нашло пристанище внутри одного из подсвечников, украшающих банкетный стол. Там поместились несколько листов пергамента, свернутых в рулончик. Уилл настоял, чтобы разделить послание, поскольку в его конце содержалось важное откровение. Джон собрал подсвечник и поставил на место.

Создание тайника для письма Кальвина потребовало больше времени и усилий. Джон сбегал в амбар за деревянным молотком, долотом, буравом и цементом, а потом они целый час возились с каминными облицовочными плитками. Сначала снимали, потом ставили обратно. Наконец работа завершилась, и они решили отметить это событие. Отправились в кладовую, взяли хлеба, холодной баранины и бутылку из зеленого стекла в форме луковицы.

В середине ночи, подкрепившись, они пошли на колокольню прятать письмо Нострадамуса и титульный лист из его «Книги пророчеств». Тоже долго возились, поскольку половицы держались крепко. Хорошее применение нашлось и для опустошенной бутылки, куда удобно поместились свернутые листки. Уилл своим охотничьим ножом вырезал на половице небольшую розу.

Теперь надо было успеть спрятать окончание послания Феликса до рассвета. В дом они вернулись, когда небо уже окрасили первые лучи солнца. Перепачканные в земле, усталые, друзья быстро удалились в библиотеку.

Джон с ликованием принял предложение Уилла, где спрятать сонет. Тот изготовил из листа пергамента форзац, затем они направились в кухню, где искушенный в этом деле Уилл из хлебопекарной муки и воды приготовил отличный белый клейстер. И книга Вектиса приобрела прежний вид, но теперь уже со спрятанным под задним форзацем сонетом Шекспира.

Когда Джон поставил книгу на полку, в библиотеке начало светлеть. В доме послышались голоса. Довольные проведенным временем, друзья устало опустились в кресла. Немного посидели, отдышались и заклевали носами.

— Наверное, мы зря старались, — сказал Уилл. — Со временем ты сам достанешь эти письма. Они тебе наверняка понадобятся.

— Вероятно, — проговорил Джон, сонно улыбаясь. — Но забава получилась на славу.

— Когда-нибудь я напишу об этом пьесу, — пробормотал Уилл, закрывая глаза. Его друг уже похрапывал. — И назову ее «Много шума из ничего».

Только осенью Джон Кантуэлл наконец отправился на поиски, какие замыслил в ту ночь. Но тогда, в отцовской библиотеке, путешествие казалось ему легким и увлекательным. Другое дело теперь, когда пересекающий Солент морской паром качался на свирепых волнах. С материка в сторону острова Уайт дул сильный ветер, и капитан согласился на рейс лишь за несколько дополнительных шиллингов. Непривычный к морским плаваниям, Джон почти все короткое путешествие провел, перегнувшись через борт. Сойдя на берег на пристани городка Каус, он сразу направился в самую простую таверну, какую смог найти, чтобы выпить и поговорить со стариками, а также нанять крепких местных парней.

О ночлеге Джон Кантуэлл заботиться не стал, поскольку ночью намеревался трудиться. Поглотив за вечер несчетное количество кружек эля и большую миску дешевого тушеного мяса, он дождался прихода нанятых им троих дюжих местных жителей с кирками, лопатами, мотками веревки и масляными факелами, и в полночь они покинули таверну.