Поджигатель - Джейн Кейси Страница 46

— Приходится быть осторожным, — вздохнул Джеральд, поворачивая ключ в замке и придерживая дверь, чтобы я могла войти. — Я слышал, воры выбирают дома, в которых случилось горе.

— У некоторых людей нет совести, мистер Хауорт.

— Джеральд, — поправил он меня, — и Аврил.

— Тогда вы зовите меня Мэйв.

— Красивое имя, — рассеянно заметила Аврил. — Кажется, так звали ирландскую королеву?

— Да. — На самом деле меня назвали в честь моей прабабки, но я не стала уточнять. К тому же она, по сведениям, тоже была в своем роде царственной особой.

Я шагнула в маленькую комнату с кафельными стенами. На крючках при входе висели пальто, а резиновые сапоги и уличная обувь были аккуратно уложены в деревянную галошницу. Стеллаж ломился от садового инвентаря, а вдоль стены стопками стояли разнокалиберные терракотовые горшки. Над ними виднелась маленькая каменная дощечка с надписью: «Ухаживать за садом — значит, открывать свое сердце небу». Мысленно вздохнув, я вспомнила слова Луизы. В самих Хауортах и в их идеальном мире было что-то по-детски невинное. Я сильно опасалась, что потеря дочери разрушит эту волшебную гармонию бытия.

Хауорты провели меня через большую теплую кухню в гостиную. Обставленная старой, но красивой и удобной мебелью, комната вдруг стала невероятно уютной, когда Джеральд прошелся по ней и зажег все лампы. Его жена села на край софы, а я устроилась в кресле напротив, чувствуя, что мне будет довольно сложно вырваться из его мягких недр, когда настанет время уходить. Я с облегчением подложила под спину подушку, мимоходом заметив вышитые на ней слова «Счастливое жилище — это твой родной дом».

«А несчастливое жилище — это ад на земле», — мысленно продолжила я.

— Конечно, сегодняшний вечер не самое удачное время для такой беседы, — начала я. — Я вам очень благодарна за то, что вы все-таки согласились со мной говорить.

Джеральд резко махнул рукой:

— Бросьте! Мы рады вам помочь. Задавайте свои вопросы.

— Разговаривая с людьми, которые хорошо знали Ребекку, я пытаюсь составить представление о ее характере. Если это для вас не слишком тяжело, расскажите, пожалуйста, о своих отношениях с ней. Какой она была?

Мне ответила Аврил. В ее глазах стояли слезы, но голос звучал твердо:

— Она была как солнце в зимний день. Озаряла светом всю нашу жизнь.

Ее муж прочистил горло.

— Разумеется, мы ею очень гордились. Но она в самом деле была необыкновенной. Веселой, жизнерадостной, общительной, заботливой — о такой дочери можно только мечтать. Вы видели наших сегодняшних гостей. С кем-то она дружила еще с детского сада, с кем-то со школы. Я уж не говорю про университетских друзей и коллег по работе. Ее все любили.

— Какие молодцы сотрудники «Вентнор — Чейз», правда? — Аврил обернулась к мужу. — Приехали, отложив все дела. Конечно, без Ребекки им будет нелегко. Мистер Вентнор сказал, что ему просто некем ее заменить.

Значит, Аврил понятия не имеет о том, что ее дочь на момент смерти не работала в рекламном агентстве. Антону Вентнору хватило чуткости оставить бедную женщину в неведении. Однако моя неприязнь к бывшему боссу Ребекки не уменьшилась: я подозревала, что эта маленькая ложь доставила ему удовольствие.

— Ребекка когда-нибудь рассказывала о своей работе?

— Она говорила, что у нее все хорошо, и только, — ответил Джеральд. — Она очень много работала. Мы порой беспокоились за нее, потому что дочь почти не бывала дома. Наша девочка жила на предельной скорости, но мы не могли ей этого запретить. Она сама выбирала свою дорогу. Мы ничего от нее не требовали и хотели только одного — чтобы она была счастлива. Уверен, так оно и было.

С трудом ворочая языком, я пробормотала что-то похожее на согласие. Надо было попросить Антона Вентнора, чтобы он научил меня складно врать!

За час нашего разговора я узнала, что Ребекка была не по годам развитым, но воспитанным ребенком, любила книги и лошадей, а в подростковом возрасте увлеклась спортивным кроссом. Со временем лошади были забыты, а книги и бег остались. Она решила поступать в Оксфорд и выбрала историю, а не английский язык, потому что степень бакалавра исторических наук казалась ей более перспективной. Всех жизненных привилегий Ребекка добилась своим трудом. Она была вне себя от счастья, когда поступила в выбранный ею оксфордский колледж.

— Там она познакомилась с Луизой. Вы с ней уже беседовали? Чудесная девушка! Они были близкими подругами. — Аврил говорила мечтательно, словно забыла о причине нашего разговора и с удовольствием вспоминала счастливые времена.

Сбоку от нее на столе стояла такая же фотография Ребекки и Луизы, которую я видела в квартире Ребекки.

— Ей нравилось учиться в Оксфорде? — спросила я, думая о недавнем разговоре с Тилли Шоу. Мне до сих пор не удалось выяснить, какое событие в жизни Ребекки вселило в нее мысль о скорой смерти.

Хауорты молча посмотрели на меня, потом переглянулись, и после неловкой паузы Джеральд ответил:

— Да, нравилось. Только на третьем курсе ей пришлось нелегко. Она даже взяла отсрочку и уехала из Оксфорда за три недели до начала экзаменов, а на следующий год вернулась и сдала их.

— Что случилось?

Рассказ мужа продолжила Аврил:

— Это была трагическая история. Погиб мальчик с ее курса… он утонул. Это произошло первого мая, во время ежегодного празднования. Ребекка приняла его смерть близко к сердцу. Так переживала, что у нее начались ночные кошмары. Она не могла заниматься, не могла есть… В конце концов мы приехали и забрали ее домой. У нее был замечательный куратор. Он уговорил руководство исторического факультета, и ей дали отсрочку, а когда на следующий год Ребекка вернулась в колледж, то уже не имела возможности официально посещать занятия, так он пару раз встретился с ней и помог подготовиться к экзаменам. Он был очень добр к Ребекке. Помнишь, как его звали, дорогой?

— Фамилия — Фаради, а имя… сейчас посмотрю. Кажется, в ее комнате есть одна из его книг.

Я хотела сказать, что могу узнать имя куратора Ребекки в колледже, но не успела: Джеральд быстро встал и вышел из гостиной.

— Скажите, этот мальчик… у него был роман с Ребеккой?

— Насколько я знаю, они дружили. Такой возраст, сами понимаете… Как говорила нам Ребекка, у них были совершенно невинные отношения. Он был чудесный мальчик… его звали Адам. А фамилия, кажется, Роуленд. Нет, Роули. Да-да, Адам Роули. Такая печальная история! Первая темная полоса в жизни Ребекки. Ее дедушки и бабушки умерли давно — она была совсем маленькой и не помнила их, так что смерть Адама стала ее первой тяжелой утратой. И огромным потрясением. Ребекка все время плакала, сильно похудела. Только через много месяцев она смогла вернуться к нормальной жизни. Конечно, когда приехала в Оксфорд сдавать экзамены, ей было очень трудно, но она на удивление хорошо справилась.