Психоз 2 - Роберт Альберт Блох Страница 46

Виццини и Клейборн обратили взгляды на дальнюю стену. Здесь все сверкало, несмотря на окружающий полумрак. Наполовину вынутая из ножен, украшенных драгоценными камнями, искрилась светом вороненая сталь римских палашей, зазубренных ацтекских клинков, абордажных сабель, скимитаров, [74]ятаганов, рапир, мечей викингов и сабель наполеоновской кавалерии.

Виццини не задержал внимания на этой коллекции и принялся рассматривать содержимое верхних полок.

— Вы только посмотрите, как они хранят все это! Это же безумие! — Он пожал плечами. — Но мы все равно что-нибудь найдем.

Он протянул руку и стал неспешно перебирать кинжалы с бирками, короткие мечи, кортики и стилеты, пока не взялся за толстую рукоять и не потянул ее. Вынув из ножен заточенное с одной стороны лезвие длиной в один фут, с изогнутым острием, он принялся рассматривать его.

— Что это?

— Похоже на длинный охотничий нож, — сказал Клейборн. — Такими в былые времена пользовались первопоселенцы на границах.

— А теперь никто не пользуется, так? — Виццини с явной неохотой положил нож назад. — Жаль. Было бы весьма впечатляюще.

Он снова начал перебирать оружие на полке, затем остановился и вытащил восьмидюймовый нож с широким клинком и простой ручкой, заточенный с двух сторон. Виццини поднес его к свету и одобрительно закивал, любуясь блеском стали.

— Нож мясника. Вот чем он воспользуется.

— Воспользуется?

— В фильме. — Виццини заулыбался. — Размер подходящий, длина тоже, да и в кадре будет смотреться. Закажу несколько копий. — Он отвернулся и принялся постукивать пальцами по стальной поверхности лезвия. — Отличная находка. В конце концов, нож — вот главная звезда в нашей картине. Вы согласны?

Клейборн старался не смотреть на это улыбающееся лицо.

— В некотором роде…

— Сценарий, конечно, тоже важен, — сказал Виццини. — Я прочел переделанные страницы, которые Эймс принес мне утром.

— Именно это я и хотел узнать. И еще, конечно, хотел встретиться с вами, — поспешно добавил Клейборн. — И что вы думаете?

— Есть ряд удачных находок. Мне нравится то, как он трактует реакции Нормана: это делает образ более объемным. Но сокращения в сценах убийства неприемлемы.

— За эти сокращения несу ответственность я, — сказал ему Клейборн. — Это я предложил убрать неприкрытую жестокость.

— Но почему? — Виццини больше не улыбался. — Ведь мы всего-навсего рассказываем историю.

— Люди склонны верить тому, что они видят.

— Разумеется! Но наша история — об убийстве, и, чтобы сделать ее правдоподобной, я должен показать публике то, что вы называете кровавыми подробностями.

— Насилие — это еще не вся правда.

— Вот как? — Виццини обвел рукой вдоль стен. — Оглянитесь вокруг. Все это — своего рода история человечества. Сначала дубина, потом лук, холодная сталь, ружья. Здесь недостает только ядерного оружия. Это и есть прогресс цивилизации.

— Но вы говорите о войне…

— И у меня есть на это право. — Виццини перевел взгляд на нож. — Когда во время Второй мировой войны оккупировали Сицилию, [75]я был еще ребенком. Но я все видел — грабежи, пытки, убийства. Это уже давно забыто, но насилие так и не прекратилось — вспомните Биафру, [76]Бангладеш, [77]архипелаг ГУЛАГ, тюрьмы «Папы Дока», [78]«тигровые клетки» [79]во Вьетнаме. Сегодня мы живем в мире турецких тюрем, латиноамериканских застенков, ирландских подрывников, террористов из Организации освобождения Палестины, иранских зверств, геноцида в Камбодже. [80]В мире, в котором дети лишают жизни своих родителей, насилуют своих учителей, убивают незнакомцев на улицах, затаптывают друг друга насмерть на рок-концертах, даже поднимают руку на собственных кумиров, как это случилось с Джоном Ленноном. [81]Насилие сегодня стало нормой.

— Равно как доброта и понимание.

Виццини покачал головой. Холодное оружие ярко блестело у него за спиной.

— Доброта — это роскошь, которая позволительна только во времена процветания. Мир больше не процветает, и мы еще увидим нечто похуже. Людей вроде этого сукина сына Бейтса станет еще больше. Его мать была сукой, а он — порождение нашего времени. — Режиссер крепче стиснул рукоять ножа. — Вот во что я верю, и вот о чем должен сказать мой фильм.

Доктор Клейборн вновь отвернулся. Ему не хотелось видеть лицо Виццини, но он должен был что-то сказать.

— Некоторые из нас по-прежнему верят, что в мире существует добро.