Майами - Марк Фишер Страница 49

Роджер надел темно-серую куртку «Армани», нацепил галстук цвета слоновой кости, усыпанный крошечными черными точками, и брюки из тонкой бежевой шерсти. На нем также были очки с затемненными стеклами. Николь просто не могла узнать своего обычно неброско одетого мужа, настолько элегантно тот выглядел.

Они испытывали волнение, даже легкую тревогу: оба вполне отдавали себе отчет в том, что это не обычная морская прогулка, возможно, это игра со смертью.

Когда в половине третьего, без труда поднявшись на борт судна (а их ожидали с несколько раболепной предупредительностью, которую оказывают пассажирам первого класса), они вошли в свою каюту, их ждало потрясение. Николь и Роджер быстро осмотрели помещение, начав с ванной, дверь которой находилась рядом со входом, по левую сторону. В глаза им бросились два черных умывальника с позолоченными кранами, широкая, в романском стиле ванна и отделенный специальной перегородкой душ. Полотенца, равно как и декор в целом, были поистине великолепны. А на туалетном столике со столешницей из черного гранита стояло даже круглое увеличивающее зеркало – Николь впервые видела подобное: оно позволяло подметить малейшее несовершенство кожи или макияжа! Бросив небрежный взгляд на свое отражение, она нашла себя невероятно бледной.

У двери висели два просторных белоснежных халата, у каждого на правом кармашке красовалась золотая вышивка с изображением корабля и логотипом «Корабль Любви».

В комнате, которая служила гостиной, на кофейном столике, перед уютно-призывным кремовым канапе пассажиров, имевших привилегию путешествовать первым классом, торжественно поджидали бутылка охлаждавшегося в ведерке шампанского (причем лучшего, марки «Кристаль») и два тонких бокала с позолоченной каемкой.

На серванте они заметили большую корзину с фруктами и карточку: «Добро пожаловать на борт „Корабля Любви!“»

Кровать с балдахином казалась огромной, за ней располагалось круглое зеркало. Из комнаты был выход на балкончик, откуда открывался вид не только на мостик, но и на причал.

Едва освоившись в этом парадизе, Николь естественно задалась вопросом: с чего начать расследование? «Месье В., мне не у кого спросить, кроме него», – с грустью подумала она.

Но месье Б. был мертв.

Николь печально вздохнула.

Она решила пойти поразмыслить у бассейна. Это, по крайней мере, поможет ей избавиться от усталости последних дней.

Она предложила мужу составить ей компанию, но тот предпочел остаться в каюте и вздремнуть.

Натянув новый купальник-бикини, Николь кокетливо спросила Роджера, что он думает по этому поводу.

– Вполне, – бросил он несколько отвлеченно, уже занявшись изучением спектра телевизионных каналов, предлагаемых на корабле.

Николь подумала: «Ведь это просто мой муж, не стоит требовать от него слишком много! Для сцены с поцелуем на „Титанике“ можно будет снова его надеть!» Она вернулась в ванную и придирчиво оглядела себя в зеркале. Ей было непривычно видеть себя с новой стрижкой и темными волосами: всю жизнь она была блондинкой. Николь накинула махровый халат, надела сандалии и, прихватив толстое пушистое полотенце, вышла из каюты.

На верхней палубе уже прогуливались пассажиры, охваченные тем особенным волнением, что предшествует началу морского круиза. Поскольку на эту палубу выходили только каюты первого класса, то среди пассажиров преобладали пожилые состоятельные люди.

«Неудивительно, что Сенон-фонд именно здесь предпочитает подыскивать себе жертв!» – подумала Николь.

В это время корабль отчаливал от пирса, выходя на простор бухты Майами. Портовые запахи сменились солоноватым дыханием бриза. Николь замедлила шаг, взгляд ее притягивал океанский простор. Вскоре она остановилась у одного из бассейнов, расположенного ближе других к их каюте. К нему вел специальный пандус, позволявший легко передвигаться людям в инвалидных креслах. С учетом нужд богатых пожилых клиентов подобные устройства здесь были предусмотрены повсюду.

В это время Николь заметила пассажира, который, похоже, пытался решить, каким образом, не наделав шума, доставить жену, сидевшую в инвалидном кресле, к бассейну. «Симпатичный», – решила Николь, бросив на него беглый взгляд. Морис Люджер, элегантный мужчина, которому лишь недавно исполнилось шестьдесят, с великолепной шапкой седых волос, отличался превосходным цветом гладкой кожи, практически без морщин. Жена его выглядела старше на добрый десяток лет, она дремала в кресле, словно морской воздух подействовал на нее как снотворное. Николь поспешила к пассажиру.

– Позвольте, я помогу вам, – сказала она.

Он повернулся к ней, обрадованный неожиданным предложением, и без возражений посторонился. Николь невольно обратила внимание на почти комический контраст между невысоким стройным мужем и пышными раблезианскими формами супруги.

Но не успела она взяться за рукоятки кресла, как кто-то из обслуживающего персонала опередил ее:

– Нет, нет, оставьте, я этим займусь.

Тридцатипятилетний крепыш с короткими черными волосами, уложенными с помощью геля, был облачен в белую униформу, подчеркивавшую бронзовый оттенок кожи, характерной для уроженца юга Италии. Он производил впечатление силы, авторитета. Не урод, но и отнюдь не красавец, он тем не менее показался Николь на редкость привлекательным: определенно ему был присущ некий магнетизм.

Николь, завороженная его властным обаянием, в свою очередь уступила ему место. Мужчина широко улыбнулся, обнажив безупречно белые зубы.

– Антонио Тарини, – объявил он, – директор по связям с общественностью. – Повернувшись к пожилому клиенту, испытывавшему затруднение, он заметил: – Кажется, ваша жена уже ощутила успокаивающее воздействие морской прогулки, мистер Люджер?

– О, – сказал тот, – у нее сейчас нелегкий период реабилитации, она недавно перенесла пневмонию, и отдых ей просто необходим – в огромных количествах.

В пояснении мистера Люджера сквозила некоторая ирония, если не раздражение. По крайней мере, так показалось Николь.

Теперь Антонио Тарини обратился к ней:

– С кем имею честь?

– Николь Э… – Она чуть было не выдала себя, но тут же исправилась: – Николь Симпсон.

– Очень приятно, – ответил он. – Вы не в родстве с миссис Глорией Симпсон?

– Э, нет…

– Я задал этот вопрос, поскольку несколько недель назад мы имели честь видеть ее с мужем на борту нашего судна… К сожалению, я узнал, что недавно он скончался…

Взгляды Николь и директора по связям с общественностью скрестились. Догадался ли он, что она соврала, что на самом деле ее зовут иначе? А может, он знает, кто она? От холодка, пробежавшего по телу, она покрылась гусиной кожей. Но, возможно, это всего лишь фокусы разыгравшегося воображения, решила она.

Антонио Тарини не составило ни малейшего труда спустить кресло к бассейну. Расточая любезности, он спросил у Мориса Люджера, где лучше его поставить. Супруг указал на ближние шезлонги, длинные, белые, покрытые толстыми матрасами светло-кофейного цвета. Рядом с каждым был укреплен пластиковый столик.