Скрипка дьявола - Йозеф Гелинек Страница 49

— В «Скерцандо»? Я прекрасно знаю этот магазин. Ведь я живу совсем рядом.

— Какая удача! Знаешь, это очень музыкальный район. Ты живешь не только поблизости от Королевского театра и от самого большого в городе магазина нот и музыкальных инструментов, но и от королевского дворца, где хранится потрясающая коллекция инструментов работы Страдивари. Жемчужина этой коллекции, — объяснил Рескальо, понизив голос, словно сообщал конфиденциальную информацию, — это не одна из четырех скрипок с украшениями, а виолончель тысяча семисотого года, купленная Карлом Третьим. На ней нет ни греческого орнамента, ни грифонов, но тем не менее она считается одним из лучших инструментов Страдивари в мире. И знаешь что? Я не раз мечтал выкрасть эту виолончель из королевского дворца.

Рескальо и мальчик вошли в гигантский магазин музыкальных инструментов, и, как всегда, оказавшись здесь, Грегорио испытал особое состояние из-за разнообразнейшего выбора музыкальных товаров, предлагаемых в «Скерцандо» любителям и профессионалам, от которого голова шла кругом. Так и хотелось вернуться сюда с огромным, как у Санта-Клауса, мешком, чтобы доверху набить его нотами, книгами и инструментами. Завораживающее действие бесчисленных витрин и прилавков магазина на покупателей объяснялось не только изобилием товаров — в «Скерцандо» можно было приобрести все, начиная с пластмассового медиатора для гитары и кончая клавесином XVII века, — но и утонченным вкусом, с каким все было расположено; хотя по своим размерам этот магазин мог сравниться с супермаркетом, его изысканную атмосферу уместнее было бы описать с помощью слова «бутик». Из динамиков лилась музыка Боккерини, и Рескальо указал на это Грегорио, отметив, как много сделал для виолончели этот итальянский композитор и исполнитель, скончавшийся в Мадриде.

Когда Рескальо заплатил за свою канифоль, Грегорио с удивлением заметил, что итальянец вдобавок купил ему комплект новых струн для скрипки.

— Но у меня нет денег, чтобы за них заплатить, — сказал, смутившись, мальчик.

— Разве я не говорил, что приглашаю тебя? Ты наверняка решил, что выпить кока-колы, верно? Эти струны — фирменное угощение от «Скерцандо» для твоего смычка, — произнес со своей меланхоличной улыбкой итальянец, — я заметил в переходе, что они очень старые. Впрочем, мой скромный бюджет это выдержит.

Благодарно кивнув, мальчик вспомнил, что каждый раз, когда приходилось покупать для скрипки новые струны — время от времени их полагается менять, иначе они порвутся на концах, — отец начинает пыхтеть, как паровой утюг, сетуя на непомерную цену, и спрашивать, нет ли более дешевых.

— Струны из нейлона или синтетического волоса годятся только для дешевых скрипок, папа. Для хорошего смычка требуется настоящий конский волос из хвоста жеребца, и только жеребца, потому что на хвост кобылы попадает моча, а мочевая кислота разъедает волос, делая его непригодным.

— Но все же это просто конский волос. Почему он так дорого стоит?

— Потому что его берут у жеребцов, живущих в холодных климатических зонах, чтобы волос был более крепким. Мой преподаватель покупает волос из Монголии.

Выйдя из магазина, они с радостью увидели, что дождь кончился. Грегорио, возможно еще опьяненный музыкальным ароматом этого места, вдруг неожиданно для самого себя предложил Рескальо на итальянском:

— Сыграем дуэтом?

— Прямо сейчас?

— Почему бы и нет?

— На улице?

— Можно у меня. Я живу в двух шагах отсюда.

Рескальо бросил взгляд на часы, чтобы придать себе веса в глазах мальчугана. Он хотел продемонстрировать, что у него сегодня много дел, хотя в действительности до десяти он был абсолютно свободен. Но даже в этом случае он предпочел немного поломаться.

— А не поздно?

— Еще нет восьми. Видишь ли, мой отец всегда говорит, что в музыке, как в теннисе, чтобы совершенствоваться, надо играть с теми, кто сильнее тебя. А я всегда играю с Начо, но он гораздо слабее, он сам так говорит.

— А мы не потревожим твоего отца, если свалимся ему как снег на голову? — все еще колебался итальянец, который тоже полагал, что камерная музыка необходима для прогресса инструменталиста.

— Я же тебе говорил. Моего отца нет в Мадриде, я остался один дома, как тот мальчик из фильма. Но если ты думаешь, что я настолько слаб, что тебе скучно будет играть со мной…

— Хватит разговоров! — воскликнул Рескальо. — К тому же я обещаю, что дома тебя ждет сюрприз.

Жилище Пердомо хотя и находилось почти в самом центре Мадрида, но, в отличие от роскошного пентхауса Ане Ларрасабаль, расположенного в том же районе, представляло собой крохотную, темную и непрезентабельную квартирку на первом этаже.

Если бы Рескальо не знал, что отец Грегорио инспектор полиции, он решил бы, что здесь ютится местный консьерж.

В квартире царил ужасный беспорядок: уборщица приходила всего раз в неделю, в то время как способность ее обитателей разбрасывать и пачкать все подряд была поистине безгранична.

Мальчик провел Рескальо в свою спальню. Там к одной из стен была приколота кнопками — как обычно у подростков — афиша с изображением Ане Ларрасабаль, играющей на скрипке.

Итальянец ни словом не обмолвился о покойной невесте, но, оценив тесноту помещения, сказал:

— Здесь мы не сможем играть. Тут повернуться негде! А что за бумаги валяются у тебя на полу?

— Номера школьного журнала, я привожу их в порядок. Мы выпускаем его сами, и в этом году мне достался самый интересный раздел: развлечения.

Вынув инструменты из футляров, они перешли в гостиную, где и решили устроить импровизированный концерт.

— Хочешь, я помогу тебе натянуть струны? — спросил Рескальо.

Мальчик мотнул головой.

— Дело в том, что эта скрипка не моя. Моя недавно вдребезги разбилась. На следующей неделе я должен буду вернуть ее преподавателю и не хочу, чтобы новые струны достались ему.

— Тем лучше, — сказал итальянец. — Чтобы новые струны привыкли к натяжению, требуется по меньшей мере дня два. Если мы поставим их сейчас, тебе то и дело придется останавливаться, чтобы настроить скрипку. Ограничимся тем, что срежем излишек струн, свисающих с колка. Откуда взялись все эти проволочки, болтающиеся из стороны в сторону? От небрежности. Так можно выколоть себе глаз. Ну-ка, принеси мне кусачки.

— У нас их нет. Отец одолжил их кому-то из соседей.

— В таком случае я воспользуюсь собственным инструментом.

Итальянец исчез и вскоре появился с огромными ножницами из нержавеющей стали.

— Это японские, рекомендую. Я всегда ношу их в футляре и постоянно пускаю в дело, начиная со стрижки волос и бороды и кончая обрезкой струн. — Четырьмя ловкими движениями Рескальо укоротил струны на скрипке Грегорио, которая стала походить на только что обрезанный бонсай.