Смерть миссис Вестуэй - Рут Уэйр Страница 5

Хэл торопливо засунула бумаги под кровать и оделась. Куда-то подевалась щетка, но она, как могла, пригладила волосы руками и осмотрела себя в зеркале у входной двери. Лицо напряженное, бледнее обычного, непричесанные мокрые черные пряди придают вид ненаписанного персонажа «Оливера Твиста». Макияж, пожалуй, мог бы исправить положение, но это не ее стиль.

Когда она надевала не просохшее с ночи пальто, голос напоследок шепнул: А знаешь, попробуй-ка ты их получить. На это мало кто способен, но если кто и выцарапает эти деньги, так это ты.

Заткнись, сказала про себя Хэл, заскрежетав зубами. За-ткнись.

Она сказала так, не потому что не поверила. А потому что это было правдой.

1 декабря 1994 года

Сегодня первый день адвента, и воздух должен бы дышать чем-то новым, должен бы начаться отсчет времени перед таким важным событием, а вместо этого я проснулась разбитая, с неясным страхом.

Я не притрагивалась к картам больше недели. Не видела необходимости. Но сегодня сидела за столом у окна, укутавшись в пуховое одеяло, и у меня зачесались руки, я решила, что неплохо бы разложить. Но только потратив кучу времени, перебирая, перемешивая карты, пробуя разные расклады, ни один из которых не показался мне правильным, я поняла, что нужно сделать.

У меня в комнате не было свечей, поэтому я пошла в гостиную и взяла из большого латунного подсвечника свечку и спички, лежавшие у камина. Спички я бросила в карман, а слишком длинная свечка в карман не помещалась, поэтому я сунула ее в рукав кофты, на случай если кто-нибудь встретится на лестнице и спросит, что я собираюсь делать.

Вернувшись к себе, я разместила на столе все свое хозяйство: карты, свечку, спички и пустую чайную чашку. Оплавив нижний конец свечи, я закрепила ее на дне чашки, зажгла и три раза провела карты через пламя.

Сделав это, я задула свечу и просто сидела с картами в руках, глядя в окно на заснеженный газон. Карты стали… другими. Более легкими. Как будто сгорели все сомнения и дурные предчувствия. И я поняла, что нужно сделать.

Разложив старшие арканы лицом вниз, я выбрала три карты и выложила их в ряд. Прошлое. Настоящее. Будущее. Вопросы теснились в голове, но я постаралась мыслить ясно и сосредоточиться лишь на одном – и не на вопросе, а на ответе, распускающемся цветком в моем теле. Потом перевернула карты лицом вверх.

Первой картой, обозначающей прошлое, оказались Влюбленные – не вверх ногами, а как положено, и я невольно улыбнулась. В картах таро не всегда правильно останавливаться на первом же значении символа, но в данном случае оно уместно. На лежавшей передо мной карте были изображены переплетенные обнаженные тела мужчины и женщины, их окружают цветы; рука мужчина покоится на груди женщины; сверху влюбленных заливает пылающий свет. Я люблю эту карту – и смотреть на нее, и толковать, но значения ее необязательно радостные. Это могут быть и сладострастие, и искушение, и уязвимость. Однако сейчас, после очищения огнем, я видела только самое простое – вот мужчина и женщина, и они любят друг друга.

Следующая карта, которую я перевернула, оказалась Шутом, но вверх ногами. Этого я не ожидала. Все заново, новая жизнь, перемены – это пожалуйста. Но вверх ногами? Глупость. Каприз. Неосмотрительность. Улыбка сползла с моих губ, я отпихнула Шута и поспешила к третьей карте, самой важной – будущему.

Она тоже открылась вверх ногами, и у меня свело живот. Я почти пожалела, что уселась за карты. Хоть бы не сейчас, не сегодня. Я отлично знала свою колоду, мне не нужно было переворачивать карту, но даже так, вверх ногами, я посмотрела на нее другими глазами, будто видела впервые. Справедливость. Женщина с серьезным лицом сидит на троне, словно осознавая свою ответственность, а равно невозможность добиться правды в таком мире, как наш. В левой руке она держит весы, а в правой – меч, готовый и карать, и миловать.

Я долго смотрела, пытаясь понять, что хочет мне сказать женщина, сидящая на троне, и все-таки даже сейчас точно не знаю. Я так надеялась, что, если буду вести дневник, прояснится, что хотят сказать мне карты, но вместо этого ощущаю лишь смятение. Подлость? Неужели это действительно может оказаться правдой? Или я неверно толкую? Сижу, перебираю остальные, более глубокие, более тонкие значения: готовность обманываться, ловушки черно-белого мышления, ложные предположения – и ни одно меня не убеждает.

Целый день я думала о последней карте – о будущем. И все-таки не поняла. Как бы я хотела с кем-нибудь поговорить, обсудить это. Но я прекрасно знаю, что Мод думает о таро. Груда дымной дури, сказала она, когда я предложила погадать ей. Потом, правда, согласилась, но фыркнув с презрительным видом. Я видела, как она задумалась, когда я перевернула выбранные ею карты, и поинтересовалась, на какой вопрос она хочет получить ответ.

– Если уж ты такая до мозга костей ясновидящая, может, сама скажешь? – спросила она, постукивая по карте кончиком пальца.

Но я только покачала головой, пытаясь скрыть раздражение, и ответила, что таро – это не фокусы на вечеринке, не ментализм дешевых иллюзионистов по субботнему ящику, которые называют людям их второе имя или угадывают надпись на карманных часах. Это больше, глубже, реальнее.

После гадания я протерла колоду, расстроившись даже не тому, что Мод дотрагивалась до карт, а ее презрительному к ним отношению. Но теперь, вспоминая тот день, я кое-что понимаю. Когда Мод перевернула карту будущего, я сказала ей кое-что еще, о чем мне следовало бы вспомнить сегодня самой и что дает некоторое утешение. Дело в том, что карты не предсказывают будущее. Они лишь показывают нам, как может повернуться та или иная ситуация, создаваемая нашей энергией, которую мы привносим в толкование. Другой день, другое настроение, другая энергетическая картина – и на тот же самый вопрос можно получить совершенно иной ответ.

Все мы обладаем свободной волей. Ответ, который дают карты, может направить нас по нашему пути. Мне же нужно лишь понять, что они говорят.

Был почти полдень, когда Хэл торопливо вышла на набережную и запахнула пальто, пытаясь защититься от порывистого ветра. Он резал, будто нож, по лицу и пальцам и кусал кожу на коленках, торчащих из драных джинсов.

Когда Хэл нажимала на кнопку светофора у пешеходной зебры, у нее опять свело живот. Возбуждение. Тревога. Надежда…

Нет, не надежда. Все надежды абсурдны. Документы из-под кровати поставили точку. Никаких шансов, что это может оказаться правдой. Претендовать на деньги с ее стороны – это, знаете ли… В общем, чего вилять? То, о чем она размышляет, называется мошенничество. Ясно и просто. Преступление.

Если кто и выцарапает эти деньги, так это ты.

Когда Хэл переходила улицу, мысль предательски высвечивалась в глубине сознания, и она потрясла головой, пытаясь не обращать на нее внимания. Но это было не так просто. Потому что если у кого и могло хватить духу появиться в незнакомом доме и заявить, что женщина, которую она никогда не видела, ее бабка, так это у Хэл.