Четвертое июля - Максин Паэтро Страница 5

Впрочем, наблюдатель знал, что у доктора О'Майли есть замечательное свойство. Ему нравилась его хирургическая точность. И он сильно на нее рассчитывал.

Главное — никаких сюрпризов.

В моей голове зазвучал голос: «Эй, Линдси!» Я рывком очнулась, схватилась за пистолет, но обнаружила, что не могу сдвинуться с места. Надо мной склонилось темное лицо, подсвеченное мутно-белым светом.

— Сахарная фея, — пробормотала я.

— Меня называли и похуже, — рассмеялась женщина. Это была Клэр. Я лежала на ее столе — значит, со мной все кончено.

— Клэр… Ты меня слышишь?

— Отлично слышу, золотко. — Она наклонилась и нежно прижала меня к себе. — С возвращением.

— Где я?

— В Центральной городской больнице. Это послеоперационная палата.

Туман начал рассеиваться. Я вспомнила мрак и холод на Ларкин-стрит.

— Джейкоби, — прошептала я, глядя на Клэр. — Он не выкарабкался?

— Его поместили в палату интенсивной терапии. Ребята с ним работают. — Клэр улыбнулась. — У тебя гости, Линдси. Поверни голову.

Это потребовало невероятных усилий, но я посмотрела направо и увидела его симпатичное лицо. Мужчина был небрит, с потемневшим от тревоги и усталости лицом, но от одного вида Джо Молинари на сердце у меня запели соловьи.

— Джо! Ты же уехал в Вашингтон!

— А теперь я здесь, малышка. Примчался, как только обо всем услышал.

Он меня поцеловал, и я почувствовала слезы на его щеках. Мне хотелось объяснить, что творится у меня в душе.

— Джо, девочка мертва. Господи, какой ужас!

— Насколько я знаю, у тебя не было выбора. Грубая щетина Джо скользнула по моей щеке.

— Номер моего пейджера рядом с телефоном. Линдси, ты меня слышишь? Я приду завтра утром.

— А? Что ты сказал, Джо?

— Постарайся немного поспать, Линдси.

— Хорошо, Джо. Я только…

Сиделка Хизер Грейс — не знаю, есть ли на свете ангелы, но, кажется, она была одним из них, — придержала мою каталку, когда я подъехала к кровати Джейкоби. Яркий послеполуденный светлился в окна палаты интенсивной терапии и растекался по синему линолеуму. В грудь Джейкоби попали две пули. Одна прострелила легкое, вторая задела почку; от удара башмаком у него был сломан нос, а лицо приобрело оттенок баклажана.

За последние дни я уже в третий раз навещала друга, но все мои попытки взбодрить его ни к чему не привели. Джейкоби по-прежнему пребывал в мрачном настроении. Когда я села рядом, он спал, но потом в его распухших веках появились маленькие щелочки.

— Привет, Уоррен.

— Привет, красотка.

— Как себя чувствуешь?

— В полном дерьме.

Он болезненно закашлялся, и я сочувственно кивнула.

— Не бери в голову, дружище.

— Мы облажались, Боксер.

— Знаю.

— Я постоянно думаю об этом. Даже во сне. — Он замолчал, потрогав повязки на носу. — Мальчишка меня чуть не укокошил, пока я стоял, держась за свой член.

— А я считала, это был мобильник.

Он даже не улыбнулся. Плохой признак.

— Непростительная глупость.

— Мы поступили так, как подсказывало сердце.

— Сердце? Какого дьявола! В следующий раз надо больше шевелить мозгами.

Разумеется, он прав. Я слушала Джейкоби, кивая, и мысленно добавляла кое-что к его словам. Например, как я буду себя чувствовать, когда опять возьму в руки оружие? Смогу ли стрелять? Или стану колебаться? Я налила Джейкоби стакан воды и поставила его на соломенный кружок.

— Это я во всем виновата. Нужно было надеть на них наручники и…

— Перестань, Боксер. Мы действовали вместе. Кроме того, ты спасла мне жизнь.

В дверях появился новый посетитель: шеф полиции Энтони Траччио — аккуратно причесанный, в отлично выглаженном костюме и с коробкой конфет в руках. Он напоминал подростка, который шел на первое свидание. Правда, сходство было не таким уж большим.

— Джейкоби, Боксер! Рад, что застал вас вместе. Как дела, ребята?

Я ничего не имела против Траччио — он был хороший парень и вел себя нормально, хотя мы с ним не очень ладили. Шеф немного постоял, покачиваясь, потом приблизился к кровати Джейкоби.

— У меня есть новости.

Мы сразу насторожились.

— В «Лоренцо» обнаружили отпечатки пальцев детей Кэйбота. — В глазах шефа блеснул огонек. — Сэм Кэйбот признался.

— Господи Иисусе! Не может быть, — выдохнул Джейкоби.

— Клянусь здоровьем матери. Парнишка сказал сиделке, что они с сестрой придумали игру с подростками, сбежавшими из дома. Она называлась «Пуля или ванна».

— Сиделка даст показания? — спросила я.

— Разумеется. Она сама мне об этом сообщила.

— «Пуля или ванна»? Вот ублюдки! — Джейкоби фыркнул. — Игра!

— Но теперь с играми покончено. В спальне девочки нашли записи и вырезки с разными криминальными историями. Она была помешана на убийствах. Короче, давайте поправляйтесь и ни о чем не беспокойтесь, ладно? Это подарок от ребят. — Шеф протянул мне конфеты и открытку с надписью «Выздоравливай», под которой стояло множество подписей. — Все вами гордятся.

Мы побеседовали еще пару минут, передав благодарность нашим друзьям из полиции. Когда шеф ушел, я пожала руку Джейкоби. Оказаться вместе на волосок от смерти — это сближает больше, чем любая дружба.

— Они получили по заслугам, — произнесла я.

— Ага. Можно пить шампанское.

Я не стала с ним спорить. То, что дети Кэйбота оказались убийцами, ничего не меняло в происшедшем. И намерение, о котором я размышляла последние дни, только укрепилось.

— Джейкоби, я подумываю о том, чтобы бросить это дело. Уйти с работы.

— Да ладно тебе. Ты мне это говоришь?

— Я серьезно.

— Никуда ты не уйдешь, Боксер.

Я расправила одеяло на его кровати и нажала кнопку вызова, чтобы сиделка отвезла меня в палату.

— Спи крепко, напарник.

— Угу. И ни о чем не беспокойтесь — так он сказал?

Я наклонилась и — впервые в жизни — поцеловала его небритую щеку. Я знала, что ему больно, но Джейкоби расплылся в улыбке.

День был ясным и красивым, как картинка из альбома школьника. Яркое желтое солнце. Щебет птиц и теплый воздух, пропитанный благоуханием цветов. Даже стриженые деревья у больницы, которые три недели назад я видела голыми и серыми, теперь стояли в шапках свежей зелени.