Коллекционеры смерти - Джек Керли Страница 5

– Мы получили от 911 сообщение о трупе в мотеле «Уютные хижины». Мне кажется, это дело немного странное, а может, и не немного. Я только что связался с Гарри, Он уже направляется туда.

Я поднялся и потянулся за своей спортивной курткой.

– А в чем странность, Том?

– Звонивший не очень хорошо говорил по-английски; разберетесь на месте сами. Медэксперт уже там, люди из суда едут. Я всем говорю, чтоб не беспокоились, потому что посылаю офицеров года. Можешь не сомневаться, им будет очень приятно.

«Уютные хижины» оказались захиревшим мотелем с дюжиной небольших домиков, разбросанных в тени деревьев на четырех-пяти акрах земли. Когда-то, в 70-е, это место, вероятно, выглядело очаровательно, но разрастающийся город пустил свои метастазы и сюда: теперь домики были опутаны сетью пешеходных дорожек, ведущих к барам и автостоянкам «Мы заботимся о вас». В настоящее время услугами «Уютных хижин» пользовались в основном парочки для интимных встреч либо мужчины, желавшие предложить своим нанятым партнершам нечто лучшее, чем просто заднее сиденье автомобиля. С подъездной дорожки я увидел Гарри, который заходил в первый домик с неоновой вывеской «Офис» в окне, и нажал на сигнал. Гарри задержался в дверях и обернулся.

– Что случилось? – прокричал я.

Гарри покачал головой, будто не находя слов, и, указав в сторону самого дальнего домика, зашел в офис Я направил машину к указанному коттеджу. Перед ним уже стояли автомобили медицинской службы, судебных экспертов и патрульная машина, к крылу которой, вытирая носовым платком лысину, прислонился офицер Лейтон Уитроу. Я остановился рядом с ним и вылез из машины. День был очень жарким, и от первого же глотка воздуха без кондиционера я едва не рухнул на колени.

– Что произошло, Лейтон? – задыхаясь, выдавил я.

Он кивнул в сторону домика:

– А ты лучше сам загляни внутрь, Райдер. Они там уже готовы петь «С днем рожденья».

– С днем рожденья?

Уитроу отвернулся и принялся следить за движением на шоссе, будто это его сейчас интересовало больше всего. Я пошел к домику: он был квадратным, метров шесть на шесть, оштукатуренным и нуждался в покраске. В дверях, спиной ко мне, стоял коронер Уэйн Хембри. Это был лысеющий тридцатишестилетний брюнет, еще более поджарый, чем участвующая в гонках борзая. Он обернулся на звук моих шагов, на его круглом лице застыла грустная улыбка.

– Из-за такого, вот мне теперь трудно будет ужинать при свечах, – сказал он, отступая в сторону, чтобы я смог заглянуть в комнату.

Свечи. Там их были десятки. На полу, на потрепанной мебели, на прикрученном болтами телевизоре. Свечи разные – квадратные, восьмиугольные, треугольные, в виде трубок. Некоторые, видимо, были с ароматизатором, и в воздухе висела сложная смесь запахов. Маленькие свечи догорели до лужиц воска, тогда как большая часть толстых и высоких еще пламенела яркими точками в сумраке комнаты.

В трех метрах от нас посреди комнаты на красном покрывале кровати лежало тело обнаженной женщины, усыпанное увядшими цветами. Глаза ее были огромными и белыми, словно выплеснувшимися из глазниц, с маленькими, похожими на червячков, зрачками посредине.

– Боже праведный, – прошептал я, удивляясь, как это глаза могли выглядеть подобным образом. Когда я подошел ближе, стал понятен этот жуткий эффект: ее глазницы заполнял белый расплавленный парафин, а сгоревшие фитили свечей выглядели как зрачки. И эти фитильки сейчас смотрели на меня. Губы с размазанной красной помадой были безвольно приоткрыты и будто застыли в немом вопросе «Почему я?».

Хембри передал фотокамеру судебному эксперту, кивнул мне, приглашая следовать за ним, и, осторожно переставляя ноги между свечей, словно босиком по битому стеклу прошел к телу.

Ее скрещенные на груди руки были едва видны из-под роз, лилий и еще каких-то неизвестных мне цветов. На большинство пальцев, включая большие, были надеты дешевые кольца. Контраст этому составляли ее чисто вымытые темные волосы; короткая консервативная стрижка с остальным ее видом как-то не вязалась. К волосам прилипли капельки воска, словно застывшие слезы. Ссадины на шее женщины, образовавшие воспаленный красный воротник, указывали на удушение веревкой. Каких-либо заметных следов борьбы не было видно. Я почувствовал пробивающийся сквозь аромат цветов запах разложения. Когда человек превращается в тлен, приятным этот процесс не назовешь.

Хембри взглянул на меня.

– Какого она, по-твоему, возраста, Карсон?

– Думаю, в районе сорока, голос-минус.

Судебный эксперт нажал невидимую кнопку фотокамеры, и в сумраке комнаты раздался звук, похожий на зуммер игрового шоу: бз-з-з-з.

– Ответ неправильный. Ей ближе к пятидесяти, но не более. – Он нагнулся над телом и пощупал бицепс. – Хорошая физическая форма, тонус мышц компенсирует фактор старения. Точнее, компенсировал. Сколько, интересно, пятидесятилетних уличных проституток вы видели с таким мышечным тонусом?

Большим и указательным пальцами я показал «ноль». Большинство уличных девок до пятидесяти не доживает, а если такое и случается, то выглядят они на все восемьдесят. Я присел у края кровати и взял у Хембри руку женщины.

– Эта рука работала, – отметил я, обнаружив на ладони и пальцах мозоли. – Причем это была работа на улице, я не имею в виду топтание тротуаров. Взгляните на кольца.

Я стянул с пальцев жертвы пару колец из непонятного металла со стеклянными вставками.

– Грошовое барахло, – сказал я. – Если бы она носила их хоть какое-то время, остался бы след.

– У них странный вид, – заметил Хембри. – На одном какой-то узел, на другом – шпага. А вот здесь – луна.

– У нее есть кольцо и на большом пальце ноги, – указал я. – Мотив магического пятиугольника.

– Сатанизм? Готика? – Хембри приподнял волосы возле уха жертвы. – А здесь, Карсон, имеется особая примета.

У основания шеи я увидел родимое пятно – небольшую красную отметину на коже, напоминавшую пролитое вино. Хембри посветил своим маленьким фонариком на затылок женщины. В складках были видны рыжеватые линии, похожие на штрихи, сделанные ржавым металлическим пером.

– Взгляни-ка сюда, – сказал он, направляя свет на сгиб руки.

– То же самое, – подтвердил я. – Что может давать такой цвет?

– Ничего определенного сказать нельзя, пока не попадем в лабораторию. – Хембри был предельно аккуратен и никогда не старался что-то угадывать, чтобы потом не пересматривать свое мнение. Но знакомая мне интонация в его голосе свидетельствовала о том, что какая-то гипотеза у него уже точно есть.

– Давай, Бри, выкладывай. – Я шутливо хлопнул его по чахлому бицепсу. – Я не стану потом допекать тебя этим. Так что ты думаешь по этому поводу?

Он по-прежнему держал луч фонарика на руке женщины, продолжая внимательно ее рассматривать.

– Я думаю, что лучший офицер года не должен быть такой занозой в заднице.