Твари - Михаил Вершовский Страница 5

— На пальце обручальное кольцо было, Костя. Из бомжевой публики один Ромео с ним ходил.

Старлей кивнул.

— Я это тоже заметил. И вот, вроде бы, по всем этим признакам получается, что Ромео… Но и глазам своим, Сергей Михалыч, не верить я тоже не могу.

Он закурил и, не глядя на собеседника, продолжал:

— Я ведь кое-какие вещи тоже видел. По службе. При двух эксгумациях присутствовал. Зрелище — сами представляете. — Костя помолчал. — Но и те… свежее смотрелись. Чтобы за день такое с телом произошло — не верю, не понимаю.

Он ткнул большим пальцем куда-то за спину.

— Вон, майор-убойщик, он специалист. Вот пусть он этот кроссворд и решает.

Телешов вспомнил, о чем хотел спросить участкового.

— Слушай, Костя, а телефон майор никакой не оставил?

Участковый хмыкнул.

— Не то что оставил — в руку всунул самолично. Три номера целых — рабочий, сотовый и даже домашний. Приказал звонить сразу же, если что новое обнаружится.

— Озаботился всерьез… С чего? Кажется, не первого бомжа в морг повезли.

— Не первого. И не последнего, — сумрачно заметил участковый. — Но случай, сами согласитесь, совсем из ряда вон…

— Поделиться телефонами можешь?

Костя смутился:

— Извините, Сергей Михалыч, не могу, это дело служебное. Да вам-то зачем?

— Ну, это скоро выяснится, зачем или незачем. Ладно, тогда в случае чего я тебе позвоню, идет?

Костя оживился. Неловкость ситуации разрядилась сама собой.

— Это в любое время. Я серьезно, хоть ночью. И работа у меня такая, и для вас, сами понимаете… В общем, в любое время.

Они пожали друг другу руки, и Сергей направился в сторону дома. Он неторопливо шел по вымощенным дорожкам, стараясь как можно дальше держаться от тронутой желтизной разносортной травы, местами доходившей ему до пояса. Там и сям попадались вытоптанные вездесущими выпивохами полянки-«зеленки», детские площадки с качелями, горками и скамеечками. Дошколятская детвора с визгом развлекалась, катаясь с горок на кусках картона, молодые мамы читали книги с яркими обложками, выдававшими дамские детективы, старушки по двое — по трое толковали о чем-то своем. Все явно наслаждались теплым, почти летним солнышком.

И все-таки что-то было не так. Чего-то во всей этой идиллии не доставало. Внезапно Телешов понял.

Не было видно никакой живности. В такой погожий денек — да, собственно, и в любой другой — здесь обязательно крутилось бы несколько бродячих собак в поисках развлечений или еды, а поближе к домам сидели или прогуливались бы кошки. А сейчас — никого, ни одной четвероногой души. В глаза это не бросалось, но стоило лишь обратить на этот факт внимание, как все начинало приобретать иной, зловещий смысл.

Уже подходя к дому, Сергей увидел соседку. Она буквально тащила на поводке свою таксу. Бедняга упиралась всеми четырьмя лапами, тихо скулила и жалобно посматривала в сторону дома.

Голос на другом конце провода несколько удивил: звучал он свежо и энергично. Но никто ведь и не говорил, что профессор Вержбицкий был глубокий старик. По логике получалось — лет семьдесят с небольшим.

— Представьте себе, помню! — Профессор был явно доволен. — Конечно, не имя, не фамилию, но паренька самого помню! Просто влюблен был в пустыню — а это, знаете ли, не частая штука. Это ведь не джунгли, не горы, не прочая романтика, на которую любой юноша столь падок. Значит, директорствует? Жаль, жаль… Прекрасный зоолог мог ведь получиться!

Сергей не знал, как подступиться к предмету разговора. И когда Вержбицкий все-таки спросил его об этом, решил без затей рассказывать по порядку так, как оно было.

Профессор слушал не перебивая, лишь время от времени вставляя «ага», «ясно», «так» — тем самым давая собеседнику понять, что он внимательно следит за рассказом. Сергей говорил довольно сбивчиво и даже нервно, злясь на себя за несвойственное ему и так некстати обнаружившееся неумение связно изложить последовательность событий. Впрочем, Вержбицкий ни разу не выказал нетерпения. В конце концов Телешов закруглился и провел ладонью по лбу, стирая мелкие бисеринки пота.

— И это на текущий момент, как я понимаю, все? — спросила трубка.

— Пожалуй, да.

Вержбицкий помолчал. Кашлянул, как бы готовясь к ответной речи.

— Э… Сергей… Как вы сказали вас по батюшке?

— Можно просто Сергей.

— Ну отчего же просто… Моему бывшему практиканту нынче, я полагаю, лет эдак сорок пять, и вы с ним, кажется, сокурсниками были…

— Тогда Сергей Михайлович. А лет Авдееву — вы почти угадали — сорок семь. И мне тоже.

— Вот и прекрасно. Вот и прекрасно, Сергей Михайлович.

Телешов не очень понял, что, собственно, было «прекрасно». То, что он все-таки имеет отчество или то, что им с Валерием по сорок семь? Что ж, когда тебе семьдесят или более того, то сорок семь — действительно «прекрасно». Но, скорее всего, Вержбицкий просто тянул время. Видимо, ответ, который он готовился дать, будет не слишком обнадеживающим.

— Так вот, Сергей Михайлович… Я работал практически на всех континентах, исключая, конечно, Антарктиду — мои питомцы и любимцы, как вы понимаете, там не обитают. Змеи — а подозрение в какой-то степени, как я понял, падает именно на них — существа крайне интересные, абсолютно уникальные и очень, очень загадочные. — Он помолчал несколько секунд. — Тем не менее, кое-что, и даже больше, чем просто кое-что нам о них известно. Нам — включая вашего покорного слугу.

Профессор замолчал и прокашлялся.

— Я отвлекусь сейчас от того момента, который в беседе с вами затронул мой бывший практикант, а ныне ваш директор. Иначе говоря, я не стану напоминать вам, что в нашем климате есть шанс встретить — помимо ужей — разве что пару видов не самых опасных гадюк. Опять-таки не на мостовых Петербурга, согласитесь.

— Это я понимаю, Феликс Казимирович, — с оттенком обиды в голосе произнес Сергей.

— Да нет, конечно же, понимаете! Я вовсе не собирался вам об этом напоминать. И, кроме того, насчет «неопасных» гадюк — в нашей с вами области, Сергей Михайлович, смертельные случаи, хоть и крайне редко, но все-таки место имеют. Имеют. Леса, озера, реки… Но чтобы в городе — признаюсь, за всю жизнь не слышал.

— Я, честно говоря, тоже, — согласился Телешов.

— Ну вот видите! — Вержбицкий как будто даже обрадовался. — Можно, положим, принять версию о змее-беглянке — из террариума в зоопарке, из частной коллекции, есть, знаете, любители всякую экзотику дома держать, тем паче что квартиры и средства у немногочисленной части населения подобную, извините, идиотскую роскошь позволяют.