Нет числа дням - Роберт Годдард Страница 5

Ник повернулся, чтобы оценить скромную, но приятную глазу композицию, медленно прошел по нефу обратно к перегородке, остановился и посмотрел на восточное окно.

— Тайная вечеря? — уточнил он, разглядев сюжет.

— Совершенно верно.

— Хотя… чем-то отличается от остальных.

— А вы внимательны. Это витраж двадцатых годов девятнадцатого века. Церковь реставрировали, заменяли отдельные стекла старых витражей и вставили несколько новых панелей. Конечно, они отличаются.

— Заметно.

— Но, как ни смотри, кое-чего здесь не хватает.

— Чего же?

— Это ведь храм. Витражи здесь не столько objets d’art [2], сколько стеклянные проповеди. Сотворение мира. Грехопадение. Всемирный потоп. Рассуждая логически, необходим хоть какой-то намек на день Страшного суда.

— А его нет?

— Получается, что нет. А должен быть. Спросите меня — я скажу, что витраж Суда здесь просто необходим.

— А в чем же дело?

— Дело в том, что он был. Мы узнали это из записей церковных старост того времени. Кстати, о старостах. Нынешний дал мне ключи от колокольни. Сюда.

Девушка вернулась в начало нефа и отперла дверь, ведущую на первый этаж колокольни. Ник пошел за своей провожатой туда, где находились колокола. Веревки были аккуратно привязаны, чтобы ничто не мешало рассматривать западное окно, скрытое от основной части храма. И вновь Ник увидел лишь разноцветных святых. Страшного суда не было и здесь [3].

— Мы думаем, вернее, я думаю, что витраж Суда находился именно тут. Церкви яростнее всего громили дважды: в середине сороковых и в начале пятидесятых годов семнадцатого века. Сент-Неот больше пострадал как раз во время второго периода, особенно весной тысяча шестьсот пятьдесят первого. Набеги на окружающие церкви его, однако, не коснулись.

— Отчего же?

— Ответ находим опять в записях. Викария к тому времени выслали. Староста записал, что церкви помогало семейство Роус, жившее в Холтон-Бартоне, вблизи моста Тамар, всего в нескольких милях на север от Ландульфа. Один из членов семьи, Энтони Роус, был полковником в армии Кромвеля и мировым судьей графства. Остальные, однако, симпатизировали Высокой Церкви [4]. Деньги на одно из окон когда-то пожертвовал некий Николлс, кузен Энтони. Семейные связи — великое дело. Окна, правда, пришлось побелить, зато они остались в целости и сохранности на радость грядущим поколениям.

— К чему вы клоните, мисс Хартли? При чем тут Ландульф?

— Очень даже при чем. Сколько до него? Миль двадцать? Долгий, но вполне реальный путь в тысяча шестьсот сорок шестом году.

— Тысяча шестьсот сорок шестой? Я думал…

— Недавно мы обнаружили письмо одного из церковных старост, некоего Ричарда Бодена. Он описывает предосторожности, которые местный священник принял во время «кризиса пятьдесят первого». «Шесть лет назад, — пишет Боден, — мы спрятали наше красивейшее окно, поскольку Корнуоллом завладели парламентские войска. Витраж перевезли в безопасное место, к нашему верному другу мистеру Мэндреллу, замуровали, и, могу ручаться, он до сих пор хранится там в целости и сохранности». Письмо написано в тысяча шестьсот шестьдесят втором, через два года после начала Реставрации [5]. Однако витраж «…до сих пор хранится там в целости и сохранности». Правда, интересно?

— А почему его не вернули на место?

— Логичный вопрос. И мне кажется, я знаю, как на него ответить. Связи церкви с семейством Роус натолкнули меня на мысль поискать следы Мэндрелла в районе Холтон-Бартона. Некие Лоуэры из близлежащего Клифтона симпатизировали роялистам и Высокой Церкви. И, судя по их близкой дружбе с вашим собственным предком, испытывали глубокую антипатию к пуританам — как вы, наверное, и сами знаете, сын Теодора Палеолога погиб, защищая короля, при Нэйсби. Оказалось, что одним из ближайших соседей Лоуэров был некий Томас Мэндрелл, который женился на девице Роус. Думаю, именно он прятал витраж Суда. Однако после смерти Мэндрелла в тысяча шестьсот пятьдесят седьмом все его имущество передали сэру Грегори Нортону, убежденному стороннику Кромвеля. Кто-то из членов семейства Нортон жил в доме Мэндрелла уже после Реставрации. Боден писал, что витраж замуровали — не иначе как в какой-то стене. Если новый жилец симпатизировал пуританам, не стоило рассказывать ему о сокровище роялистов, тайно хранящемся у него дома.

— И что это был за дом?

— Не догадываетесь?

Ник усмехнулся очевидности ответа:

— Треннор?

Элспет кивнула:

— Витраж замурован в одной из его стен.

Они вышли из церкви и заглянули в бар, где Элспет удивила Ника, заказав кружку пива и тарелку сандвичей. После сытного завтрака Ирен Нику есть не хотелось, и он ограничился стаканом минералки. Сделав заказ и усевшись за стол неподалеку от камина, они вернулись к разговору о давно потерянном, но имеющем все шансы объявиться витраже церкви Сент-Неот.

— Неужели ты серьезно — про старинный витраж и все остальное?

— Совершенно серьезно, Ник. — (Где-то между церковью и пабом они начали называть друг друга по имени). — Найти его — давнее и страстное желание мистера Тантриса, во всяком случае, именно так мне было сказано.

— А твой Тантрис бывал в здешних краях?

— Вероятно. Вообще-то он живет затворником, так что это скорее всего был недолгий, кратковременный визит.

— И он хочет купить Треннор в надежде найти пропавший витраж? Где? В стене? Под полом?

— Дело в том, что шансы довольно высоки. Письмо Бодена практически не оставляет сомнений.

— Особенно если учесть, что Треннор — далеко не маленькое здание. А люди, которые точно знали, где замуровано сокровище, умерли три сотни лет назад.

— Именно поэтому так важно, чтобы в доме не осталось жильцов. Скорее всего нам придется снести не одну стену, прежде чем мы обнаружим желаемое. Перед тем как перевезти витраж в Ландульф, его тщательно упаковали — там около тридцати отдельных панелей, аккуратно завернутых и упрятанных в огромный деревянный сундук. Потом замуровали. Я знаю, что твой дед расширил и перестроил здание, поэтому мы скорее всего говорим о стенах, которые теперь оказались внутри. Все они достаточно толстые, во всяком случае, на первый взгляд. Мне так и не удалось посмотреть дом.