Убивающий взглядом - Татьяна Рубцова Страница 5

Лида не слушала, она смотрела на сына. Тот крутил свои колесики и из приоткрытого рта его текла струйка слюны. И она внезапно увидела его взрослым по виду мужчиной, в такой же расслабленной позе сидящим на грязном полу в незнакомой комнате и крутящим колесики маленькой игрушечной машинки. И слюни лились из взрослого вислогубого рта. Увидела она это так ясно и живо, что сердце ее остановилось и к горлу подкатилась тошнота. Как подхваченная вихрем, она выскочила из палаты.

Заведующий в халате и мужчина в костюме стояли в коридоре и разговаривали.

— Конечно, профессор Григорьев прав, — говорил заведующий, когда Лида налетели на них, не в силах вовремя остановиться.

— Тише, женщина, — строго начал заведующий.

— Я согласна, — выдохнула Лида, перебивая. — Я только страшно боюсь.

Мужчины было хотели снисходительно улыбнуться, но первый раз в жизни не сделали этого.

— Все будет хорошо, — неожиданно для себя проговорил мужчина в костюме. — Это мой метод, и я гарантирую вам успех, иначе я откажусь от профессорского звания и пойду работать простым невропатологом в стационар. Вы верите мне?

Лида опустила голову. Живущий в тепличных условиях человек никогда не поймет, что затравленное существо не имеет веры и не умеет надеяться.

Данилку, успокоенного до бесчувствия уколами, сажали в кресло и обматывали проводами. Денис Илларионович делал это старательно и деловито и это перепугало Лиду, потерянно стоявшую за креслом.

— Вы не боитесь? Ведь мы даже не делали опытов, — вырвалось у врача.

— Не болтайте вздор.

Лида обернулась, а Денис Илларионович прикусил свой язык. От двери к креслу шел профессор Мальцев, не узнаваемый в белом халате.

— Выйдите, женщина, можете подождать в коридоре. Я обещал в присутствии доктора Вершинина и вы должны мне верить. Идите.

И Лида, словно под гипнозом этого властного человека, вышла, оставив своего ребенка.

Больной, маленький и беззащитный, он вызывал у матери острое чувство жалости. Дойдя до кресел под аркой и сев одно из них, она расплакалась, не имея даже носового платка, чтобы утереться. Все ее имущество в больнице составляло ее платье, кошелек с теми же тридцатью рублями и паспорт с метриками сына, которые она всегда носила с собой в кошельке. Запасные штанишки для сына дала ей соседка по палате, за что она каждый день стирала на них обеих.

Лида плакала беззвучно, как плачут маленькие забитые дети, боящиеся наказания даже за слезы. Она плакала и прислушивалась к тому, что делается за дерматиновой дверью.

Сколько она так сидела, трудно сказать, ее минуты растянулись на годы.

И вот наконец дерматиновая дверь распахнулась. Мальцев в распахнутом халате и в белой, расстегнутой до груди рубашке быстро перешагнул порог, хлопнул за собой дверь и быстрым шагом направился по коридору, при этом шаря в кармане черных отутюженных брюк.

Лида видела, что он остановился возле распахнутого окна и закурил, глядя во двор. Она набралась смелости, вытерла ладонью глаза и подошла к нему.

— Плохо? — едва выдавила она немеющим от страха языком.

Мальцев посмотрел на нее рассеянным взглядом.

Лида тихо всхлипнула, крепясь изо всех сил.

Профессор смотрел на нее, как на подопытную мышь, наконец достал из кармана платок и протянул брезгливым жестом.

— Вытритесь. Надеюсь, все будет хорошо. Не думаете же вы, что я мечтаю перейти на работу в стационар.

С этими словами он оторвался от подоконника и пошел по лестнице, переступил через порог и стал спускаться по ступенькам.

Прижимая к лицу платок, комкая его и снова прижимая к лицу, Лида смотрела ему вслед, потом медленно побрела к своему посту, помедлила перед креслом, в котором сидела и нерешительно повернулась к двери. Та, не запертая и даже не плотно закрытая, приоткрылась. Медленно подойдя к ней, Лида заглянула в щелку. Но ничего не увидев, комкая в руке платок, Лида взялась за ручку и приоткрыла дверь пошире. Ничего. Тогда она приоткрыла ее еще шире и просунула внутрь голову. Сердце ее стучало гулко и ток крови отдавался в ушах.

В комнате никого не было: ни врачей за приборами, ни ребенка. Ток крови приглушал все звуки. Лида, как помешанная, забыв страх, вошла в комнату и, как слепая, склонилась над креслом, в которое сама же сажала своего ребенка.

Тук-тук-тук. Ощупывая кресло, она начала дрожать, и дрожа так, выпрямилась и стала озираться. Закрытое окно, две двери напротив друг друга, закрытые, и распахнутая дверь в коридор. Лида бросилась к одной двери, дернула ручку, потом бросилась к другой, и в это время первая дверь открылась.

— Денис… Кто стучал?

Прыжком повернувшись и оттолкнув женщину в халате, Лида увидела распростертое на кушетке крохотное тельце с присоединенными к рукам и шее проводникам, склонившуюся над ним медсестру со шприцем и задохнулась. Перед глазами ее замелькали круги, комната перевернулась, ярко вспыхнул свет и все погасло перед ней.

Тихо говорило радио. Лида открыла глаза, беспокойно озираясь вокруг и приподнимаясь.

— Лежи, лежи, дочка, тебе нужно отдохнуть.

Полусидя, Лида оглянулась. Возле шкафа с лекарствами стояла медсестра и перебирала бутылочки и коробочки.

— Где мой ребенок? — почти выкрикнула Лида, чувствуя, как сердце опять забивается в груди.

— Все хорошо, милая, он сейчас спит. На вот, выпей, это валерьянка.

— Где он?

— Увидишь. Выпей и ляг.

— Где он?

— В палате. Пей.

Выпив тремя глотками остро пахнувшую горькую жидкость из алюминиевой кружки, Лида села и стала подниматься. В ушах, почему-то звенело, но Лида, не обращая на это внимание, встала на ноги и сделала шаг. У нее слегка закружилась голова, и она покачнулась. Медсестра хотела помочь ей, но она уже справилась и быстро вышла за дверь.

Идя по коридору, она окончательно пришла в себя и очень быстро, почти бегом, свернула к палатам. 1… 3… 5. Вот она. Лида дернула дверь и замерла на пороге.

Ее сын мирно спал на кровати. Кровать рядом, застеленная одеялом, пустовала с забытой косматой собачкой, какие шьют в Китае, а на стуле, за столом сидела и читала маленькую яркую книжку молодая медсестра. Данилка спал и не шевелился, вытянувшись на спине, и лицо его, бледное, как всегда, было спокойно и расслабленно, а руки за головой сжаты в кулаки.

И тут Лида поняла, что ей не важно, вылечат его или нет, лишь бы он жил и не бросал ее в этом мире одну одинешеньку.

Она бросилась к нему. Под ногой хрустнула забытая машинка. Не обратив на это внимания, Лида упала на колени перед кроватью и принялась целовать руки своего ребенка. Слезы лились из ее глаз, она почти ничего не видела, да и что ей было смотреть, если она всем своим существом чувствовала живое тепло своего ребенка.