Прогулка по городу - Мэри Хиггинс Кларк Страница 5

Грант искренне любил своих студентов. Он преподавал в группе, где училась Лори. Он знал, что с ней произошло в детстве, и интересовался, не вызовет ли ее похищение каких-либо последствий. Но за все это время Грант обратил внимание лишь на то, что Лори не смогла на уроке написать свою автобиографию. Однако ее критические заметки о книгах, авторах и пьесах отличались глубоким содержанием и интересными мыслями.

Три дня назад, когда ее вдруг вызвали к декану, она как раз сидела у него на уроке. Занятие близилось к концу, и Грант, предчувствуя что-то неладное, решил пойти вместе с ней. Пока они шли по территории колледжа, она сказала, что отец с матерью собирались приехать, чтобы поменяться с ней машинами: она забыла поставить свою машину на техосмотр и вернулась в колледж на «седане» матери.

— Они, видимо, опаздывают, — сказала она, явно успокаивая себя. — Мама говорит, что я чересчур волнуюсь за них. Однако она не очень хорошо себя чувствует, да и папе уже семьдесят два.

От декана они узнали, что на Семьдесят восьмой магистрали произошла большая авария.

Элан Грант отвез Лори в больницу. Ее сестра Сара была уже там, пышные темно-рыжие волосы обрамляли ее лицо с большими печальными серыми глазами. Грант уже не раз встречал Сару на многочисленных праздниках, которые устраивались в колледже, и его удивляло покровительственное отношение молодой помощницы прокурора к Лори.

Лори было достаточно лишь взглянуть на лицо сестры, чтобы понять, что родители погибли. Она плакала, повторяя сквозь слезы:

— Это я виновата, я виновата, — и, казалось, не слышала, как Сара, тоже не в состоянии сдержать своих слез, убеждала ее не винить себя.

С болью в сердце Грант наблюдал за тем, как один из священников вынес Лори из нефа церкви, Сара шла возле них. Органист заиграл последнее песнопение. Несущие гроб медленно пошли по проходу во главе с монсеньором. Грант заметил, что в переднем ряду какой-то человек пробирается вдоль скамьи.

— Разрешите, разрешите, пожалуйста. Я врач, — тихо, но решительно говорил он.

Что-то заставило Элана Гранта последовать за ним по проходу в маленькую комнатку, куда отнесли Лори. Она лежала на двух сдвинутых стульях. Сара с белым, как мел, лицом склонилась над ней.

— Позвольте, — врач взял Сару за руку.

Лори пошевелилась и застонала.

Он поднял ей веки и пощупал пульс.

— Она приходит в себя, но ее необходимо отвезти домой. Она не в состоянии ехать на кладбище.

— Я знаю.

Элан видел, как отчаянно Сара пыталась сохранить присутствие духа.

— Сара, — сказал он.

Повернувшись, Сара, словно впервые заметила его.

— Сара, позвольте мне отвезти Лори домой. С ней будет все в порядке.

— Правда?

На какое-то мгновение мучительная боль на лице девушки сменилась выражением благодарности.

— Дома остался кто-то из соседей, они готовят еду… Лори вам доверяет. Вы мне очень поможете.

«Я когда-то заблудился, но теперь обрел свой дом».

Она видела, как рука с ножом приближается к ней, с рассекающего воздух ножа капает кровь. От крови промокли ее рубашка и джинсы. Она чувствовала ее, теплую и липкую, на своем лице. Что-то трепыхалось у ног. Нож уже совсем близко…

Лори открыла глаза. Она лежала в постели в своей комнате. Было темно. Что произошло?

Она вспомнила. Церковь. Гробы. Пение.

— Сара! — закричала она. — Сара! Где ты?

Они остановились в отеле «Виндхэм» в Манхэттене на Пятьдесят восьмой западной улице.

— Классно, — сказал он ей. — Здесь много людей из шоу-бизнеса. Самое подходящее место, чтобы устанавливать связи.

Он все время молчал по дороге с кладбища в Нью-Йорк. Они собирались на обед с преподобным Ратландом Гаррисоном, пастором «Церкви в эфире» и продюсером телепередачи. Гаррисон хотел уйти на пенсию и подыскивал себе приемника. Каждую неделю вместе с ним в качестве ведущего передачи появлялся новый священник.

Она наблюдала, как он сменил три костюма, прежде чем остановил свой выбор на темно-синем, с белой рубашкой и голубовато-серым галстуком.

— Им нужен проповедник? Они его получат. Как я выгляжу?

— Превосходно, — заверила она его.

И он был с ней согласен. Хотя ему было всего сорок пять, его волосы совсем поседели. Он строго следил за своим весом и выработал манеру держаться прямо, чтобы всегда возвышаться над людьми, даже теми, кто был выше его ростом. У него вошло в привычку, громко читая молитву, широко раскрывать глаза.

Он отверг выбранное ею платье в красно-белую клетку.

— Не годится для такой встречи. Слишком смахивает на Бетти Крокер.

Они часто повторяли эту шутку, когда хотели произвести впечатление на прихожан, собравшихся, чтобы послушать его в церкви. Но сейчас он совсем не шутил. Она показала ему черное узкое платье с подходящим к нему жакетом.

— А это?

Он молча кивнул.

— Пойдет. — Он нахмурился. — И помни…

— Я никогда не называю тебя Биком в чьем-либо присутствии, — упреждая его раздражение, сказала она. — Уже давным-давно.

В его глазах появился нездоровый блеск. Она хорошо знала этот взгляд и боялась его. Прошло три года с тех пор, как его в последний раз вызывали в полицию и допрашивали в связи с тем, что какая-то белокурая девочка жаловалась на него своей матери. Ему всегда удавалось урезонивать жалобщиков так, что им потом приходилось извиняться, однако это случалось слишком часто и не в одном городе. Этот блеск говорил о том, что он вновь теряет над собой контроль.

Ли была единственной, кого он похитил. С той минуты, когда Бик впервые увидел ее с матерью в магазине, он словно потерял голову. В тот день он последовал за их машиной и потом постоянно ездил мимо их дома в надежде вновь увидеть девочку. Заключив двухнедельный контракт, они с Опал играли на гитаре и пели в одном из дешевых ночных клубов на Семнадцатой магистрали в Нью-Джерси и жили в мотеле в двадцати минутах езды от дома Кеньонов. Это был их последний контракт с ночным клубом. Бик уже начал петь в церкви, а позже — читать проповеди в окрестностях Нью-Йорка. Его услышал владелец небольшой радиостанции в Бетлехеме, штат Пенсильвания, и пригласил вести религиозную передачу.

К несчастью, по пути в Пенсильванию он настоял на том, чтобы в последний раз проехать мимо дома Кеньонов. Ли стояла на улице совершенно одна. Он схватил ее и увез с собой, и в течение двух лет Опал жила в постоянно скрываемых страхе и ревности.

Прошло пятнадцать лет с тех пор, как они оставили девочку возле школы, но Бик так и не смог забыть ее. Он хранил ее фотографию в своем бумажнике, и Опал иногда видела, как он смотрел на нее и гладил пальцами. В эти последние годы, по мере того как ему все больше сопутствовал успех, его тревожила мысль о том, что в один прекрасный день к нему подойдут агенты ФБР и арестуют за похищение и надругательство над ребенком.