Потерянная Библия - Игорь Берглер Страница 5

Будучи виртуозом в математике и физике, Вернер Фишер овладел едва ли не бесконечным списком дисциплин. Его стали называть гением еще в колледже. Открыли его в Берлине, в университете имени Гумбольдта, и буквально силой притащили в Америку. Самые лучшие университеты мира боролись за него не на жизнь, а на смерть. Победил Массачусетский технологический. К двадцати шести годам он защитил четыре докторских диссертации под руководством такого же количества нобелевских лауреатов. Крупные корпорации, секретные службы и, что самое важное, начальство Института следили за ним, пока он учился. Директор Института разработал сложную кампанию по завоеванию Фишера, обхаживал его почти пять лет, в конце концов сломил сопротивление Вернера и привел его в свое учреждение.

Путем трудоемкого многолетнего исследования, иногда напоминавшего шпионаж и зачастую безрезультатного, Институту в итоге удалось обнаружить ахиллесову пяту Фишера. ИЭИЧП предложил ему то, чего он больше всего хотел, единственное, чего он не мог получить в другом месте, поскольку мало что соблазняло этого гения, руководившего теперь всеми важными проектами в ИЭИЧП. Он был неразборчив в еде, питался фастфудом и сладостями. Мог спать где угодно, даже стоя или положив голову на стол, если это было необходимо, и в любой момент мог заработать сколько угодно денег. Ему не хватало только одного.

Все еще испытывая радость после великого достижения, под ликование персонала он взял со стола папку и направился к двери. Забравшись в двухколесный мини-транспорт, он направился к той части здания, доступ в которую был открыт только избранным. Он миновал фильтры безопасности, детекторы металла и физиологических жидкостей, предъявил пропуск, набрал код, показал еще одну карточку, прошел через ворота, оставил цифровые отпечатки и отпечатки ладони, подставил сетчатку для сканирования. Наконец он очутился на месте.

Еще до того как Чарльз поднялся до верхней ступеньки, он увидел на лестнице гору трупов. К счастью для него, между ним и телами сновали полицейские, поэтому он разглядел их лишь мельком, чего, впрочем, оказалось достаточно, чтобы ощутить, как к горлу подступил ком. Профессор поднес руку ко лбу, сумев подавить рвотный позыв. Он не знал, чего ожидать, что еще больше усугубляло его неуверенность. Ему очень хотелось развернуться и уйти, и он уже нацелился на выход, когда по ступенькам сбежала Криста и положила руку ему на плечо.

— Если вам тяжело, это не страшно, — сказала она. — Можем поговорить об этом позже.

— Зачем вы меня сюда привели? — сдавленным голосом произнес он. — Мои игры в полицейских и воров всегда носили более теоретический характер. Я терпеть не могу морги и подобный мрачный джаз.

— Прошу прощения. Я просила офицера в отеле предупредить вас, что зрелище вас ждет неаппетитное, — солгала Криста, уверенная, что Чарльз мало общался с полицейским, говорящим на неудобоваримом английском. Она хотела привести сюда профессора, не предупредив о том, что ему предстоит, чтобы оценить его первую реакцию.

К сожалению, она не совсем добилась того, чего хотела, поскольку комиссар, задавший вопрос о поклонении дьяволу, не выполнил инструкций Кристы. Его угнетал тот факт, что им командует молоденькая женщина, великолепно владеющая немецким языком. Командует им! Дома его слово было законом, он держал в ежовых рукавицах свою жену, тещу и дочерей. Эта мысль заставила его разогнать фотографов и других полицейских, чтобы Чарльз внезапно оказался лицом к лицу с жутким зрелищем, пусть и увидел его на расстоянии.

— Если считаете, что справитесь… — Криста сделала паузу. — Хочу предупредить, что тела изувечены. Мы рассчитываем на вашу помощь.

Чарльз кивнул, глубоко вздохнул и обернулся. К тому моменту как он сдвинулся с места, Криста уже ушла вперед и теперь разговаривала с несколькими офицерами, укрывавшими тела простынями. Она жестом попросила Чарльза подойти ближе.

Профессору уже доводилось видеть трупы и прежде, но он предпочитал особенно их не разглядывать. В этом вопросе он был на стороне евреев, чей закон запрещал смотреть на не покрытое саваном тело. Когда покойника выставляли в открытом гробу, он отворачивался. В таких ситуациях его мысли путались, и порой он вдруг обнаруживал, что размышляет о тщетности бытия и тому подобных неприятных вещах, несовместимых с его жизнерадостным характером.

Очистив пространство, Криста велела остальным прогуляться, оставив только комиссара и полицейского в штатском, с которым вела горячую дискуссию, когда Чарльз начал подниматься по ступенькам. Как только он оказался на середине пролета, тот же самый офицер слегка приподнял простыню, открыв взорам ногу мертвеца. Она была не просто трупного цвета; нет, эта кожа вообще не походила на человеческую. Возможно, конечность обмакнули в гипс или тальк. Полицейский дождался, пока Чарльз кивнет, и продолжил открывать тело. Оказалось, что оно пронзено деревянным колом. Офицер медленно приподнимал простыню, и в конце концов перед Чарльзом предстал обнаженный труп. Глаза мертвецу кто-то выдавил.

Тошнота вернулась вместе с холодным потом. Отвернувшись, Чарльз согнулся пополам, стараясь удержать рвоту. Вытянув руку, он пытался показать, что с ним все в порядке и ему нужна лишь пара секунд. Чарльз терпеть не мог вести себя столь непрофессионально. Это выставляло его на посмешище, поэтому, сделав над собой усилие, он заставил себя выпрямиться. И тут полицейский раскрыл еще два трупа. Один из них был расположен выше, на одном уровне с первым, а второй лежал поперек него. Приблизившись, Чарльз увидел, что у тела, лежавшего перпендикулярно, нет ушей. Он сказал себе, что у верхнего, должно быть, вырезан язык. На шее у него виднелась связка чеснока.

Не выпуская Чарльза из поля зрения, полицейский в штатском ткнул пальцем в потолок. Там между досками свода висело зеркало, в котором вверх ногами отражалось все происходящее. Чарльз заметил, что остальные трое смотрят на него с любопытством, словно дожидаясь, чтобы он отреагировал каким-то особым образом. От его взгляда не укрылась определенная театральность происходящего — тела были выложены крестом, довершали картину кол, зеркало и чеснок. Однако мизансцена казалась какой-то небрежной, как если бы композицию составлял человек, который ужасно спешил. Вдруг возникло ощущение, что, если он скажет об этом, остальные сочтут его циником. Преступник явно пытался передать послание с помощью этих тел, выложенных на лестнице в форме перевернутого креста: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу». Вряд ли это послание предназначалось ему. Однако он уже начал догадываться, зачем оказался здесь, и попытался разобраться с этим, как вдруг полицейский в штатском прервал его размышления:

— У третьего нет языка.

Чарльз не отреагировал. Явно расстроившись из-за этого, мужчина вынул из кармана хирургические перчатки и подошел к первому телу. Присел, положил руку ему под голову. Слегка повернув тело, он убрал волосы с шеи убитого.

— У всех есть по два отверстия на шее, прямо на сонной артерии. Вскрытие проведем позже, а пока коронер считает, что причиной смерти стало обескровливание. Потеря крови.