Дочь самурая - Доминик Сильвен Страница 52

Лола говорила голосом таким же ровным, как этот пляж, усыпанный пустыми устричными раковинами. Здесь все соответствовало атмосфере порта: красивые корабли, небо в аккуратных облачках. «А я вру так гладко. Хотя когда-то в прошлой жизни не выносила ложь».

— Понятно, — сказала торговка. — Со мной тоже такое было.

— Да, это тяжело для каждого.

Голос Лолы звучал тем искреннее, что она выражала собственные чувства. Она и в самом деле сочувствовала. Я то лгу, то говорю правду — чередуя, не так противоречишь себе. Она представляла себя перед бассейном морга Святого Фелиция, окутанную запахами Танатоса, вытягивающую сведения у Виктора Массо и Фрамбуаз, даже и не думая интересоваться ими самими. И разве не так она поступала всегда, пока была комиссаром полиции? Оказывается, измениться можно в любом возрасте, не превращаясь в окаменелость, как старая раковина.

— Я видела этого человека в «Реле-дез-Эмбрен».

Торговка указала небольшой ресторан со стенами цвета охры.

— Он там был с Бастьеном Кернелем, перекупщиком. Похоже, они вовсю торговались. Сказать по правде, Кернель хитер.

— Как его найти?

— У него склад на дороге в Сен-Серван. Но не рассчитывайте, что он скажет вам, где живет ваш зять.

— И тут не повезло!

— Скорее вы добьетесь толку от Тома.

— Кто это?

— Помощник, шофер, в общем, он на побегушках у Кернеля. Заплатите ему, и он вам поможет. У Кернеля много не заработаешь, а у Тома двое малых детей.

Лола зазвала торговку выпить с ними белого вина в «Реле-дез-Эмбрен». Бернадет описала ей Кернеля и его подручного, потом заговорили о другом. Лола слушала ее рассказы о неполученных алиментах и любовных невзгодах. Со своей стороны, она рассказала ей кое-что о своем бывшем муже. Англичанине, слишком любившем джаз и женщин. Ингрид только слушала, у нее не было желания много говорить о мужчинах и их изменчивой натуре.

Они поехали дальше в сторону Сен-Сервана. Лола спросила дорогу у нескольких прохожих и отыскала склад. Перед домом стоял грузовичок с открытой задней дверцей. Ингрид остановила машину на краю поля, на котором щипала траву большая черная лошадь. Двое мужчин, несомненно, Бастьен Кернель и Тома, вынесли со склада комод и погрузили в грузовик. Помощник взялся за руль, а Ингрид — за слежку, рассказывая Лоле, уже досыта наслушавшейся подобных историй, что точно такой же случай произошел с ней на Кубе. Грузовичок останавливался у многих домов в деревне.

Поездка завершилась в Сен-Мало в порту Сен-Серван. Доставив покупателям буфет, Кернель и его подручный расстались. Перекупщик взобрался по крутой тропинке к ресторану на скале. Подручный снова сел за руль. Следом за ним они доехали до мэрии, потом свернули в проулок, где он припарковался. Пока Ингрид искала место для парковки, Лола следила за молодым человеком, который вошел в жилой дом. На одном из почтовых ящиков значилось имя Тома Ле-Корнека.

Дверь открылась, запахло жарким. В руках у Тома было посудное полотенце, за штанину держался сынишка. А взгляд у него прямой и открытый. Лола, не колеблясь, рассказала Тома историю зятя — злостного неплательщика алиментов. Он слушал ее сочувственно, гладя ребенка по голове. Она дала ему две купюры по сто евро и узнала, что мужчина шестидесяти лет, лысый и шикарный, назвавшийся Мартеном, продал Бастьену Кернелю два французских морских пейзажа XVII века. Выгодное дельце, клиент очень спешил; только Тома не знает, где живет этот мсье Мартен. Сделка состоялась на прошлой неделе, все было оплачено вовремя, картины потихоньку перевезли на склад, расплатились наличными. И вот что удивительно: этот шикарный лысый тип разъезжал на старом мопеде.

Лола продолжала расспрашивать, пока не поняла, что молодой человек рассказал ей все, что знал. Они пообещали друг другу ничего не говорить Кернелю.

Едва вышли на улицу, как у Ингрид вырвался вопрос:

— Ты не находишь, что он слишком легко раскололся? Как правило, одной приветливости тут недостаточно.

— Он нам поверил. Я здорово умею врать, когда захочу.

— Согласна, но все же!

— Все дело в точном расчете.

— Как это?

— Тома нужны деньги, но он не дурак и дорожит своей работой. Он знает, что полицейским не до того, чтобы гоняться за мелкими перекупщиками Франции и Наварры. Я делаю вывод, что картины, проданные Монтобером, были недурны, но не более того. Сейчас они уже перепроданы, и их не найти.

— Но где он их достал, эти две марины? Обстановка у него в квартире спартанская. Его родовой дом был продан одному из моих соотечественников.

— Браво, Ингрид. Ты задаешь правильный вопрос. Хотя можно задать еще один. Зачем ему понадобились деньги? У меня есть одна мыслишка. Если нет паспорта, наличные могут помочь унести ноги.

— Только бы нам не опоздать!

— Потому-то нам и придется крепко поразмыслить.

Под вечер они поехали обратно в Канкаль. Лола рассчитывала отыскать бухточку Жиг, чтобы узнать что-нибудь о бывшем имении Монтоберов. Они остановились на обочине дороги. В облаках переливались последние лучи солнца, опускавшегося в серое море. За дюнами между двумя нависшими скалами плавной дугой изгибался песчаный берег. Несмотря на ветер, на пляже задержалась семья. Мать погрузилась в созерцание заката. Отец и дочка играли с собакой — огненно-рыжим сеттером.

Огражденная соснами усадьба состояла из нескольких зданий и возвышалась на скалах, словно форт. Стоя на обзорной дорожке, можно было рассмотреть ее сверху. Они взобрались туда по крутой тропинке, на которой Лола совсем запыхалась. Пробравшись через заросли, вышли на песчаный участок, кое-где поросший вереском. Стены усадьбы и фасады с закрытыми ставнями рдели под заходящим солнцем. Параболическая антенна выделялась на шиферной крыше. Ингрид подошла к скале. Семья все еще была на пляже. Мать махала двум мальчикам, оставшимся на острове, сеттер поддерживал ее своим тявканьем. Мальчики переправились, неся на голове свернутую одежду. Вода доходила им до самых подмышек. Они бросились к матери, которая уже протягивала им полотенца. Она стала растирать младшего.

Лола предложила пройтись. Они подождали, когда солнце скроется в Ла-Манше, затем повернули обратно к машине, чтобы ехать в гостиницу. Лола позвонила Виржини и рассказала ей об истории с Кернелем, чтобы она продолжала поиски в этом направлении. Потом позвонила Диего. Адама Нона нашли на улице спящим на скамье неподалеку от больницы. Груссе отпустил его после того, как больничный персонал подтвердил, что он находился в Святом Фелиции, когда погибла Алис. Антуан Леже нашел ему пристанище в муниципальном диспансере. Адам сбежал оттуда, не выдержав скученности и необходимости спать в общей палате. Тогда Диего разрешил ему вернуться в «зону X», пока не найдется что-нибудь получше. Антуан Леже навещал его в сопровождении своей собаки. Он надеялся вернуть его к нормальной жизни. Приводить в больницу животных было запрещено, и приходилось хитрить. Психоаналитик считал, что его далматинец действует на Адама успокаивающе. Лола попыталась убедить Диего, что в Бретани им не угрожает никакая опасность, подтвердила, что Монтобера видели в Канкаль, но найти его пока не удается.