Книга Асты - Рут Ренделл Страница 53

После недолгих поисков он нашел жилье, которое, по своей наивности и доверчивости, счел подходящим местом для отдыха после трудового дня. И там, как рано или поздно должно было произойти с молодым мужчиной, он нашел себе жену. Есть ли среди вас, уважаемые присяжные, хоть один человек, кто осудит его за то, что жена, которую он себе выбрал, оказалась не той женщиной, не тем безупречным, чистым идеалом, с которым честный молодой человек может сочетаться браком?

Как бы там ни было, он женился и жил с ней в доме ее матери, на вилле «Девон» на Наварино-роуд в Хэкни. Спустя какое-то время миссис Ропер родила сына, а позже и дочь. К этому времени, когда наивности у Альфреда Ропера поубавилось, он понял, что его счастье не безоблачно. Причина, омрачавшая его жизнь, была хорошо известна и соседям. Миссис Ропер слишком часто нарушала свой супружеский долг, общаясь с другими мужчинами, и у мужа крепла уверенность, что не он отец второго ребенка.

Однако разводиться с женой он не стал, хотя, без всякого сомнения, получил бы развод, а нашел, по его мнению, лучшее решение. Понимая, в чем причина нарушения супружеской верности и будучи достаточно великодушным, чтобы называть это болезнью, Ропер занялся лечением жены. Ему казалось, что лечение идет успешно, он уже не думал о разводе и планировал новую совместную жизнь. Он хотел перевезти семью из предместья Лондона в здоровый свежий воздух сельской местности Кембриджа, где намеревался получить место фармацевта.

Я приближаюсь к событиям четверга 27 июля.

Альфред Ропер договорился с сестрой, что приедет в Кембридж поездом и поживет с сыном у нее в близлежащей деревне Фэн-Диттон, пока не найдет в городе подходящего жилья для себя и семьи. Миссис Ропер должна была выехать к нему через неделю или когда будет найдено жилье. К вечеру указанного дня мистер Ропер попрощался с женой и тещей, взял сына и небольшой багаж и нанял кэб до вокзала на Ливерпуль-стрит. Однако по прибытии он с досадой обнаружил, что забыл дома очень ценную для него вещь, серебряную монетницу, которая принадлежала его отцу и куда он к тому же положил необходимые деньги. Оставив сына и багаж под присмотром носильщика, он тем же кэбом вернулся на Наварино-роуд.

У него, конечно же, был ключ от входной двери, но он, как истинный джентльмен, не позволил себе воспользоваться им в этот раз, что непременно должен был сделать, если бы вернулся с преступными намерениями. Нет, он позвонил в дверь. Этого мужчину, которого вы видите перед собой, обвиняют в самом серьезном преступлении, в котором только может быть обвинен человек в нашем обществе, — в особо жестоком преднамеренном убийстве. Но он даже не пытается скрыть свое присутствие, не проникает в дом, стараясь остаться незамеченным, и, как сказали бы поэты, «не продвигается к своей цели как привидение», а смело и открыто звонит в дверь. И звонок был услышан.

Мисс Флоренс Фишер, служанка, открыла ему дверь и впустила в его собственный дом. Он объяснил ей причину своего возвращения и направился к лестнице, чтобы наверху поискать забытую вещь. Слышала ли служанка позже крики, мольбы о пощаде, шум? Нет, она ничего не слышала. В доме по-прежнему царила тишина и покой. Минут через двадцать мисс Фишер услышала, как за хозяином захлопнулась входная дверь.

Альфред Ропер пешком направился к стоянке кэбов на Кингсленд-Хай-стрит. По дороге он споткнулся о бордюр и упал. Стараясь смягчить падение, он инстинктивно оперся на руку. Это была правая рука, джентльмены, потому что именно правую руку подставляет при падении правша. Именно правую руку повредил Альфред Ропер.

Он замотал пораненную руку носовым платком и продолжил путь к стоянке, чтобы нанять кэб. Обвиняемый вернулся на Ливерпуль-стрит. Этот человек, которого обвиняют в жестоком убийстве женщины ужасным и отвратительным способом, а именно — перерезанием горла, вернулся к сыну и носильщику, который во время его отсутствия присматривал за мальчиком. Он был взволнован не больше, чем этого можно ожидать от человека, который только что неудачно упал и из-за собственной рассеянности пропустил поезд.

В конце концов он приехал в Кембридж без двадцати минут десять вечера и добрался до дома сестры в Фэн-Диттоне.

О том, что на вилле «Девон» произошло несчастье, он услышал впервые в доме сестры, во вторник, 8 августа, когда приехавшие из Лондона полицейские сообщили ему об этом.

Что касается меня, то я не могу понять полицейских методов, примененных в данном случае. Они не искали где-нибудь еще, не расширили границы поиска виновного в этом ужасном преступлении. Нет, уважаемые присяжные. Они просто сделали вывод в характерной для нашего общества скандальной манере, что наиболее вероятным убийцей женщины всегда бывает мужчина, который должен быть ее защитником, опорой и каменной стеной, а именно — ее муж.

Они пришли к такому заключению, но не доказали этого. У обвинения нет доказательств. Принимая во внимание одни свидетельские показания и исключая другие, обвинение ни на шаг не приблизилось к разоблачению Альфреда Ропера как одного из наиболее жестоких и отвратительных убийц современности.

ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ ЗАЩИТЫ

Без сомнения, наиболее важным свидетелем защиты была служанка, она же и кухарка. Но в равной степени она могла предстать перед судом и как свидетель обвинения. Ее показания были беспристрастны. Если она не любила Ропера, то никак не показала этого, так же как не проявила ни малейших симпатий. Если она не одобряла Лиззи Ропер и ее мать, то и этого не показала. Она говорила прямо и искренне и очевидно намеревалась излагать только правду.

Во время процесса Флоренс Фишер было двадцать три года. Она работала прислугой у Мэри Гайд с тринадцати лет и жила в доме задолго до появления Ропера. Это была высокая молодая женщина, хорошо сложенная, с синими глазами и рыжими вьющимися волосами. Эти подробности известны нам из описания обитателей дома Гайд-Роперов, данного газете «Стар» соседкой по Наварино-роуд Корой Грин. По ее словам, Флоренс была здоровой и сильной, старательной и усердной работницей. Миссис Грин также сказала — возможно, стараясь угодить газете, в которой любили печатать романтические сказки, хоть эта история несомненно правда, — что Флоренс Фишер была обручена.

Мистер де Филиппис спросил ее, как долго она работала на вилле «Девон» и каковы были ее обязанности. Затем он попросил рассказать судье и присяжным, что произошло в понедельник утром, 10 июля.

— Мой хозяин, мистер Ропер, предупредил меня, что даст мне расчет в конце месяца. Он сказал, что вся семья, за исключением миссис Гайд, переедет на север. Мистер Ропер добавил, что миссис Гайд сможет обслужить себя сама и служанка ей не потребуется.

— И что вы тогда сделали?

— Я не хотела, чтобы меня увольняли. Я пошла к миссис Гайд и попросила ее позволить мне остаться. Миссис Гайд сказала…

— Вы не обязаны говорить нам, что ответила миссис Гайд. Говорите только, что делали вы. Что вы сделали после беседы с миссис Гайд?

— Я осталась на вилле «Девон». Я даже не искала новую работу, потому что надеялась выйти замуж в следующем году.