Кросс - Джеймс Паттерсон Страница 54

Он ощущал биение своего сердца — медленное, четкое, уверенное. Медленное, четкое, уверенное.

И нажал на спусковой крючок. И услышал резкий звук выстрела, громко разнесшийся в ночном воздухе.

Мгновение спустя он нажал на спуск винтовки второй раз.

Потом третий и четвертый.

Этого должно вполне хватить.

Дело сделано, и ему нужно уносить ноги.

Но прежде нужно выяснить, кого он ухлопал, и, может быть, сделать несколько снимков на память.

Мы с Сэмпсоном наблюдали, как Мясник приблизился к машине. Он ловко двигался, но все же не так незаметно, как ему казалось. Он быстро подошел к машине и низко пригнулся, готовясь выстрелить, если встретит сопротивление.

Еще немного — и он убедится, что стрелял в кучу свернутого шмотья и подушек, подобранных на местном рынке. А мы с Сэмпсоном сидели в рощице в тридцати ярдах от машины, которую он только что обстрелял. Ну и кто лучше умеет играть в такие игры? Мясник или мы?

— Твой выход, Алекс, прямо сейчас, — прошептал Сэмпсон, едва шевеля губами.

— Не убивай его, Джон, — сказал я, прикоснувшись к его руке. — Если не возникнет такой необходимости. Просто положи его.

— Твой выход, — повторил Сэмпсон.

И тут все закрутилось в бешеном водовороте.

Внезапно Мясник резко обернулся — но не в нашу сторону! В противоположную!

Что еще там стряслось?!

Салливан стоял лицом к густым зарослям к востоку от нас. На нас он не обращал никакого внимания — видимо, еще не заметил.

Он быстро выстрелил два раза — и я услышал, как кто-то вскрикнул.

В темноте мелькнул какой-то человек, потом он упал на землю. А затем из леса к северу от нас выскочили еще пятеро. И рванули вперед. Все были вооружены — пистолеты, короткоствольные автоматы, один «узи» — это я успел разглядеть.

Кто это такие?

Словно отвечая на этот вопрос, один из них выкрикнул:

— ФБР! Бросай оружие! ФБР!

Нет, ребята, нас не проведешь!

— Мафия! — сказал я Сэмпсону.

— Уверен?

— Точно!

Раздались выстрелы. Все палили друг в друга, как будто мы на улице Багдада, а не в сельском районе Массачусетса.

Бойцы мафии, если это действительно были они, стреляли и в нас. Мы с Сэмпсоном отвечали им тем же. Стрелял и Мясник.

Я попал в парня в длинном кожаном плаще, обладателя «узи».

Его развернуло, и он упал в грязь, но тут же поднял свой автомат, готовый снова открыть огонь. Вторая пуля угодила ему прямо в грудь, и он упал навзничь. Но это стрелял не я. Может, Сэмпсон?

Или это Салливан его уложил?

Темнота мешала всем. Вокруг свистели пули, куски свинца врезались в деревья и рикошетили от камней. Царил полный хаос. Все словно сошли с ума, волосы вставали дыбом, но никакая смерть уже была не страшна.

Головорезы попытались рассредоточиться. Для нас это было очень опасно.

Салливан рванул влево, укрываясь за деревьями.

Мы с Сэмпсоном тоже старались спрятаться за тощими зарослями вечнозеленых кустов.

Я опасался, что мы можем здесь погибнуть. Слишком много стрельб на слишком маленьком участке. Он превратился в зону смертельной опасности.

Один из киллеров уже опустошил автомат. Я, правда, не был до конца уверен, что он попал в Мясника.

Точно, промазал, так как Салливан выскочил из-за укрытия и застрелил его, когда тот пытался скрыться в лесу. Головорез вскрикнул и замолк. Кажется, уже трое бойцов были убиты. Сэмпсона и меня не зацепило, ни единой царапины.

А что дальше? Кто сделает следующий шаг? Салливан? Джон? Или я?

И тут произошло непредсказуемое: я услышал мальчишеский голос. Тоненький голосок выкрикивал:

— Папа! Папа! Ты где, папа?

Я пристально вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть дом на холме. И увидел двоих мальчиков Салливана — они сбегали с крыльца. Оба были в пижамах и босиком.

— Назад! — заорал им Салливан. — Назад в дом, оба! В дом!

А затем из дверей выскочила Кэтлин Салливан в купальном халате, пытаясь удержать младшего — ей удалось подхватить его на руки. Она дико кричала, требуя, чтобы старшие вернулись.

А между тем стрельба продолжалась, выстрелы звучали отовсюду, эхом отдаваясь в ночи. Яркие вспышки освещали деревья, камни и неподвижные тела на траве.

Салливан уже задыхался от крика:

— Назад, в дом! Назад! Кэтлин, уведи их в дом!

Мальчики не слушали — они бежали через лужайку к нему.

Один из нападавших повернул свой ствол в сторону бегущих. Я выстрелил и попал ему в шею. Он крутанулся на месте, упал и больше не встал. У меня мелькнула мысль: «А я ведь только что спас мальчишек Салливана». И что это означает? Что мы квиты — за тот раз, когда он явился ко мне в дом и никого не тронул? А теперь мне следует застрелить Кэтлин Салливан в качестве возмездия за смерть Марии?

Все смешалось у меня в голове, я уже ничего не соображал, укрываясь от пуль на лужайке, испятнанной кровью.

Еще один боевик, двигаясь зигзагами, устремился под защиту леса. И нырнул головой прямо в заросли. На открытом месте остался последний. Они с Салливаном вдруг одновременно поднялись и выстрелили друг в друга. Боевик дернулся и упал. Из раны на лице брызнула кровь. Салливан повернулся к нам.

Патовое положение — на пару секунд.

Тут до меня дошло, что машина Сэмпсона больше не прикрывает меня от Салливана. Его мальчики наконец остановились. Кэтлин Салливан обнимала их за плечи. Старший стоял рядом с ней в позе защитника, очень напоминая сейчас своего отца. Оставалось только молиться, чтобы он не вмешался в эту кровавую бойню.

— Я — Алекс Кросс, — сказал я Салливану. — Ты однажды приходил ко мне домой. А потом ты убил мою жену. В девятьсот девяносто третьем. В Вашингтоне.

— Я знаю, кто ты такой, — ответил Салливан. — Я не убивал твою жену. Я помню всех, кого я убил.

И Мясник опрометью бросился к лесу. Я прицелился ему в спину — она виднелась четким прямоугольником, — но не нажал на спуск. Не мог я этого сделать.

Нет, только не в спину. И не на глазах у его жены и детей, ни при каких обстоятельствах.

— Папа! — выкрикнул один из мальчишек, когда мы с Сэмпсоном ринулись за киллером. — Беги! Беги!

— Он же убийца, Алекс, — бросил мне на ходу Сэмпсон, пересекая неровный лужок, заросший высокой травой, заваленный камнями и изуродованный выпирающими из земли корнями деревьев. — Надо его положить. Сам знаешь, надо. И нечего жалеть это дьявольское отродье.