Слепой инстинкт - Андреас Винкельман Страница 54

Непохоже было, что Саутер-старший понимает хоть что-то из происходящего вокруг. Выпрямившись, он остекленелым взглядом всматривался в какой-то иной, неведомый Эдуарду мир. С губ капала слюна, от старика несло мочой.

Эдуард завел машину в гараж. Особой необходимости в этом не было, но он решил перестраховаться и подогнал «мерседес» вплотную к стене, чтобы отец не смог распахнуть дверцу. Затем он открыл все окна и вышел из машины, оставив мотор включенным. Нажав на красную кнопку, Эдуард покинул гараж и немного полюбовался тем, как электрические ворота превращают это узкое помещение без окон в смертоносную ловушку.

Насладившись осознанием собственной победы, он повернулся к открытой входной двери. Уже на пороге Эдуард еще раз оглянулся.

На улице никого не было.

Он вошел в дом и прикрыл за собой дверь.

В коридоре, как всегда, было холодно и темно. В такие моменты Саутеру всегда казалось, что он входит в гробницу. На цыпочках подкравшись к кухне, он заглянул внутрь.

Сумочка матери стояла на столе, рядом валялась связка ключей от дома. Сегодня мать поплатится за свою навязчивую идею держать ключ от автомобиля отдельно от всех остальных, чтобы лишние не оставляли царапин на дверце.

Эдуард прислушался. В доме было тихо. Наверное, мать опять в туалете. Он планировал застать ее в ванной, но представившаяся сейчас возможность была намного привлекательнее.

Да, она была просто идеальна.

Он положил ключи обратно в ридикюль, спрятав их под теми мелочами, которыми обычно забита женская сумочка. А таких вещиц у матери было много.

Затем Эдуард потянулся к внутреннему карману куртки и вытащил узкую металлическую коробочку, наподобие спичечного коробка. Чтобы она не открылась случайно, Эдуард перетянул ее резинкой. Он поднял коробку над распахнутой сумочкой и, сняв резинку, осторожно надавил большим пальцем на торец. Было достаточно приоткрыть ее сантиметра на три: самцы, — а они всегда были более агрессивны, — не превышали двух с половиной сантиметров в длину. Как только образовался проем, наружу тут же высунулись черные лапки. Сиднейский воронковый паук, atrax robustus, ничего не боялся. А если такого паука разозлить… Что ж, путешествие в металлической коробке явно не улучшило настроения его питомца. Готовя ловушку в подвале, Эдуард оставил себе двух воронковых пауков, и теперь они пригодились. Он осторожно стряхнул красавчиков в сумку матери. Убедившись в том, что пауки внутри, он осторожно, едва касаясь ридикюля пальцами, застегнул змейку.

Рядом с кухней находилась небольшая кладовка. Мать хранила там продукты, моющие средства и всякий хлам. Кладовка представляла собой набитую доверху маленькую комнатку, но если запихнуть большую упаковку подгузников под нижнюю полку, то там как раз можно поместиться. Эдуард прикрыл дверь так, чтобы оттуда ему было видно кухонный стол с сумочкой.

Через три-четыре минуты послышался шум слива, и мать вышла на кухню. На ней были черные лодочки, серая юбка до колен и фиолетовая блузка с подходящим по цвету шейным платком. Конечно, она оделась шикарно. Считая себя дамой из высшего общества, мать никогда не выходила из дома, не нарядившись.

Она подошла к столу.

Но что это?

В правой руке мать сжимала белый носовой платок, время от времени промакивая им глаза. Осторожно, чтобы не размазать тушь, она утирала слезы.

Мать плакала.

Она плакала! Эдуард никогда не видел, чтобы мать плакала, даже не помнил, при каких обстоятельствах такое могло произойти раньше. Он был уверен, что мать никогда не плачет, как бы ни обходилась с ней судьба.

Она всегда притворялась такой сильной, такой несгибаемой. И никто никогда не сомневался в том, что госпожа Саутер справится с постигшим ее несчастьем, когда заболел ее муж.

Она справлялась со всеми проблемами в своей жизни.

Но сейчас ее тело сотрясалось от рыданий. Мать потянулась к сумке и вдруг замерла. Эдуард затаил дыхание. Его бросило в жар, поры сочились потом. Ему пришло в голову, что мать подумает, будто оставила ключи во входной двери. А вдруг она пойдет посмотреть? Тогда весь его хитроумный план полетит к чертям.

О нет!

Мать вышла из кухни.

Что делать? Что делать?! Эдуард видел, как его ловушка рушится. Он допустил ошибку и поплатится за это. Ну почему он не выпустил своих любимцев в ванную? Тогда все бы уже закончилось.

Но мать вернулась.

От страха Эдуард чуть не вскрикнул, но в последний момент успел зажать рот рукой.

Взяв со стола сумочку, мать расстегнула змейку и энергично сунула руку внутрь. Глядя прямо перед собой, она принялась рыться там, а Эдуарду показалось, что сквозь плотную черную кожу он видит, как двигаются ее руки, приводя пауков в бешенство, так что они становятся на задние лапки и угрожающе шевелят жвалами.

И вдруг мать, вздрогнув, вскрикнула и отшатнулась назад. В узкую щель двери Эдуард внимательно наблюдал за происходящим.

Обычно воронковый паук во время нападения хватал свою жертву и кусал ее несколько раз подряд, чтобы ввести как можно больше яда. Вот и теперь самец впился в нежную кожу между большим и указательным пальцем и повис на руке матери, раз за разом кусая ее. «Этих пауков еще называют лейкопаутинными», — почему-то подумалось Эдуарду. У них такой же мощный и болезненный укус, как у змеи.

Прошло две секунды, прежде чем мать поняла, что с ней произошло.

Женщина завопила, и дело было не только в боли, но и в том, что паук продолжал вгрызаться ей в руку. Тем не менее госпоже Саутер удалось сохранить здравомыслие. Подбежав к мойке, она смыла паука холодной водой. Из-за двери кладовой Эдуарду было видно, как мать покачнулась, держась за запястье. Она громко застонала, и ее лицо исказил ужас.

Отпрянув в сторону, мать попыталась ухватиться за край стола, но тщетно. Споткнувшись, она упала, уронив стул.

Эдуард знал, что яд воронкового паука — нервно-паралитический, так что примерно мог представить себе, как сейчас чувствует себя мать. Так, словно у нее нет мышц. Госпожа Саутер растянулась на линолеуме, ее юбка задралась, и Эдуард увидел чулки и большие белые панталоны из хлопка.

Каким-то образом ей хватило сил на то, чтобы обхватить левой рукой правую и поднести ее к глазам… Нет, не к глазам! Ко рту! Только сейчас Эдуард понял, что мать пытается сделать. Даже умирая, она действовала по правилам. Мать хотела высосать яд из раны. Это все равно бы не сработало, да она и не успела это сделать. Руки разметались по полу, мать вновь застонала.

В этот момент Эдуард покинул свое укрытие.

Обойдя стол, он взял с крючка у двери полотенце и набросил его на пытающегося выбраться из мойки паука, а потом уложил своего питомца в сумочку матери. Застегнув змейку, Саутер встал так, чтобы мать могла его увидеть. Яд действовал медленно, так что она действительно могла разглядеть сына. Узреть его таким, каким он был на самом деле.