Те, кто против нас - Борис Руденко Страница 55

— Мы снова проиграли, мы все чаще проигрываем, — с горечью говорил в этот момент Магистр Филу, — мы снова вынуждены отступать, и это становится правилом. Анималы, как всегда, оказались подготовлены намного лучше. Им есть что терять, и сейчас для меня очевидно, что они не остановятся ни перед чем. Вплоть до тотального террора и гражданской войны. Впрочем, возможно, этого им и не понадобится. Насколько я понимаю, теперь они бросят все силы на отстрел селектов и учеников. В государстве, где счет убийств идет на десятки тысяч, несколько сотен дополнительных смертей останутся незамеченными…

— Я говорил, что тебе нужно уезжать, Валерий, — негромко гудел Фил. — Тебе и твоим товарищам. В эмиграции нет позора, когда она совершается, чтобы сберечь силы для будущих боев. Как нет и доблести в бессмысленной и бесцельной гибели. Это только тактическое отступление. Я проведу всех вас обратно, уже завтра мы будем в Вермонте. А уже оттуда организуем отъезд остальных селектов вместе с учениками.

Магистр не успел ничего ответить, потому что дверь с шумом распахнулась и влетел Гонта.

— Магистр! У них получилось! — выпалил он с порога. — Они нашли ключ!

* * *

…Тогда Господин мой взял меня за руку, приказав закрыть глаза, дабы сияние небесных сфер, созерцать кои простой смертный не в силах, не ослепило меня, и провел тайной тропой между мирами. А потом он сказал: «Открой глаза и зри совершенный мир, равный Эдему, который до тебя не видело ни одно человеческое создание». И я увидел страну под ласковым солнцем, не оскверненную людской злобой, тучные земли, не знавшие плуга, речные воды, чистотой сравнимые с благородным хрусталем, вековые леса, кишащие дичью. И я спросил своего Господина: отчего же он не приведет сюда несчастных и обездоленных, чье жалкое существование на Земле суть безысходная скорбь от рождения до смерти. На что Господин мой ответил, что в урочный час мир сей откроется для достойнейших, но до той поры мне надлежит хранить в строгой тайне сведения о нем и путях, к нему ведущих.

Тут небывалое смятение охватило все мое существо. Будучи не в силах его утаивать, я спросил своего Господина: «Именем святым заклинаю тебя, поведай мне: Божий ли этот мир? Не управляют ли им существа, лишенные душ, неподвластные Великому Творцу нашему? Не обрекут ли нашедшие его свои души на вечные скитания в поисках Царства Божьего, не имея возможности его достичь?»

Господин мой, засмеявшись, сказал, что и этот мир, и многие другие, которые людям видеть не дозволительно, сотворены единой Волей и что сомнения мои во всемогуществе Творца не что иное, как тягчайшая ересь, недостойная добродетельного христианина. Устыдившись до глубины души, я смиренно молил о прощении, и Господин мой даровал его мне. А потом он взял меня за руку, приказав зажмуриться, и спустя короткое мгновение мы вновь очутились возле храма на берегу озера, которое жители здешних мест именуют Володай…

— Это Валдай! — сказал Гонта. — Магистр, это Валдай, нет никаких сомнений! Храм на берегу! Да я знаю это место, был я там на турбазе в юные годы. Честное слово, с такими ориентирами я Вход и без карты найду! Магистр, мы должны немедленно туда ехать. Тут же по шоссе меньше сотни километров!

— Вы как всегда слишком торопитесь, уважаемый коллега, — ехидно заметил Музыкант. — Неужели вы предлагаете бросить город на растерзание этим бандитам и…

— Вы же сами прекрасно понимаете, что мы не можем держать Периметр закрытым вечно, — с досадой перебил его Гонта. — Для уточнения координат Входа и разведки на месте туда должна отправиться совсем небольшая группа. На это нам потребуется дня два. А вам нужно немедленно начинать реализацию Плана в полном объеме. Естественно, с необходимыми коррективами. Периметр открывать следующим же утром, уходить самим, эвакуировать тех, кому грозит опасность, и действовать.

— Я отсюда никуда не уйду, — заявил Музыкант. — Я не позволю уничтожить еще один Периметр, хватит нам и Волгограда.

— Это неразумно, Иосиф, — мягко произнес Магистр. — В одиночку тебе долго не продержаться, анималы готовы на все и ни перед чем не остановятся.

— Комес тоже остается, — сказал Музыкант. — Вдвоем мы продержимся ровно столько, сколько нужно, пока ты с остальными не заваришь кашу — ваш пресловутый План — в нашей уважаемой столице. После этого, полагаю, анималам будет уже не до Периметра. По крайней мере, надеюсь на это.

— Может быть, ты и прав, — ответил Магистр после короткого размышления. — Но обещай мне хотя бы, что не будешь лезть на рожон. Не забывай, у них тут целая армия нюхачей… Кстати, Гонта, вы напрасно пренебрегаете картой. Валдай достаточно велик и церквей на его берегах хватает. А триста лет назад их было намного больше. Боюсь, поискать вам придется изрядно, даже с картой в руках…

А Нестеров в этот момент переживал жесточайшее разочарование. Гонта с ходу объявил, что на Валдай Нестеров не поедет. «Как же так?» — пытался он возражать. Все-таки именно они с Гошей были главными виновниками открытия.

«Извини, Олег, — сказал Гонта, — у нас физически не хватит сил, чтобы прикрывать тебя в случае какой-то неожиданной разборки. Мы же все-таки не машины. Дай бог самим прикрыться. Но даю честное слово, что после нас ты войдешь в это ДП первым. Завтра вместе с остальными отправишься в Москву. Там тоже дел хватает, скучать не придется, я тебе обещаю».

Нестеров понимал, что Гонта прав, но разочарование и обида были сильнее доводов разума, поэтому, оскорбленно задрав подбородок, он удалился, не проронив более ни слова. Провожать уезжавших он тем не менее пришел. Вместе с Гонтой отправлялись Байкал и подполковник Рыжкин.

Выезжать решили с наступлением темноты. Ночь была безлунной и очень темной. Небо с вечера затянули облака, грозившие пролиться дождем. Полтора километра до автомагистрали предстояло ехать, не включая фар: Магистр надеялся, что таким образом удастся не потревожить наблюдателей, расставленных в окрестностях Периметра. Машина Гонты выехала первой. Она миновала границу Периметра, и почти сразу же раздались резкие хлопки выстрелов. Они звучали издалека, но в ночной тишине слышались очень отчетливо. Двигатель машины взревел, Нестеров услышал натужный скрип резины об асфальт, развернувшись на месте и врубив фары, автомобиль прыгнул под защиту Периметра, сопровождаемый градом пуль, звонко вонзавшихся в его металлическое тело.

Машина резко затормозила, Гонта и Рыжкин выскочили из кабины и принялись вытаскивать Байкала с заднего сиденья. Нестеров увидел, что светлая рубашка пожилого селекта с правой стороны потемнела от крови. Им бросились помогать, раненого уложили на появившиеся откуда-то носилки и унесли. Гонта тяжело дышал и отирал со лба испарину, лицо его выражало гнев и отчаяние.

— Снайперов с ночной оптикой поставили, — произнес он. — Байкалу угодили в плечо. Рана не опасная, хотя крови немало вытекло. Выходит, по дорогам на машине не прорвешься. Придется полем, по-тихому, ползком да перебежками. Это сколько же у нас времени уйдет!

— Зачем? — вмешался подполковник Рыжкин. — У нас тут бронетранспортер есть. Его из винтовки не пробьешь…