Не тронь гориллу - Сандроне Дациери Страница 56

И вот на сцену выходит Эвелина, нанятая по случаю кем-то, кто заметил внешнее сходство между девушками. Кем-то, кто и станет затем фактическим исполнителем убийств. Тем, кто убьет Эве и Рене, когда они приедут на встречу с ним, чтобы получить деньги, поскольку несчастные не ведали, что предложенный им сценарий закончится для них так трагично. Тем, кто спрячет их трупы под землей, которая, как ему известно, вскоре после этого будет залита бетоном и покрыта керамической плиткой. Тем, кто отвезет Алису в лес и застрелит, после того как в течение десяти дней будет пичкать ее наркотиками в подвале усадьбы графини Карапелли. А потом убьет сиделку, опасаясь, что та сможет о чем-то догадаться после моего визита с расспросами.

Почти для всех убийца Алисы – Скиццо. Только два человека знали наверняка, что это не так, поскольку точно знали истинную суть этой постановки. И это были вы, мерзавцы! О чем могла рассказать Алиса бабушке? Что вы хотели скрыть, чего боялись? О чем договорились с шантажистом и убийцей Николо Гварньери?… – Последние слова я вынужден был выкрикивать, потому что Кларетта Гардони, вскочив на ноги, визжала во все горло:

– Нет! Нет, только не здесь!

Мгновение спустя до меня дошло, что она кричит это не мне, но, когда я это понял, было уже поздно.

Сильнейший удар в спину заставил меня развернуться и грохнуться на пол посредине комнаты. Стреляли в меня. Уши заложило от звука выстрела, рот наполнился кровью, и стало трудно дышать. Но боли я не чувствовал. Я вообще не чувствовал своего тела. Я словно обессиленно плыл в водном потоке, я возвращался в лоно своей матери.

Эхом, словно в пещере, раздавались какие-то шумы, чьи-то шаги, громкие голоса Паоло и Кларетты Гардони…

– Сейчас мы прикончим этот кусок дерьма, – услышал я голос высоко надо мной, и два башмака появились в поле моего зрения. – Ты оказался полным идиотом, Дациери.

Он выстрелил – и промазал. Я увидел, как перед самым моим носом, там, где только что находилась моя голова, пуля крошит пол. Мрамор лопнул и раскрылся, как пыльный цветок. Затем цветок стал отплывать в сторону, и я понял, что это движется мое тело. Оно перекатывалось, и перед моими глазами менялись картинки, словно в замедленной съемке: потолок, искаженное лицо Гварньери, пол, опять потолок… Мне захотелось закрыть глаза, захотелось исчезнуть, но это было не в моих силах, не я управлял своим телом. Это делал мой Компаньон. Он взял контроль над ситуацией, когда я впал в кому.

Мое тело продолжали перекатывать, сбивая по дороге мебель. Раздался еще один выстрел, потом я увидел, как моя левая рука тянется вперед, берет что-то со стола и бросает это что-то. Я узнал бронзовую пепельницу в форме сирены, которая, медленно кувыркаясь в воздухе и оставляя золотистый след, закончила полет, врезавшись в лоб Гварньери. От удара он упал навзничь, и я увидел, как из его разбитой головы закапала кровь, блестя в лучах солнца, проникавших в комнату сквозь жалюзи. Он не шевелился.

Мой Компаньон заставил тело подползти к дивану. Сел, прислонившись к нему, поднял руки к груди, пытаясь зажать рану. Безрезультатно. С каждым ударом сердца кровь выплескивалась и стекала на пол. Он поднял голову и нашел глазами обоих Гардони, стоявших, тесно прижавшись друг к другу, посреди комнаты, рядом с коляской, в которой, не подавая признаков жизни, откинув голову, полулежала моя клиентка. Бедная, это я притащил ее на смерть.

– Вам ясно, что для вас все кончено? – услышал я свой голос. – У вас нет ни возможности, ни места, где бы вы могли скрыться… – Я закашлялся, и красные брызги полетели у меня изо рта. – У вас ничего не осталось.

Мои слова, похоже, вывели их из ступора, и они бросились бежать по длинному коридору к двери. Через секунду супруги скрылись из виду. Прошло еще мгновение или вечность, и я услышал их громкие крики и неясный шум в глубине коридора. И с удивлением увидел, как Гардони вновь появились в гостиной, пятясь с вытянутыми вперед руками, словно защищаясь от какого-то кошмара.

Затем и я увидел их.

Их было несколько десятков – разноцветных, орущих людей. Первым шел Даниэле Дзуккеро, а за ним единой толпой – панки, скинхеды, ребята в куфиях, рэперы, граффитисты. Сработал мой телефонный звонок Даниэле.

Последнее, что я услышал, был голос Компаньона: «Не бойся, все будет хорошо!»

Как приятно, что в такой ситуации он не забыл обо мне.

И темнота.

Провалявшись целую неделю в коме, я проспал кучу событий. Самое интересное было связано с приездом в дом Гардони полицейских. Из газет я узнал, что журналисты разделились в своих симпатиях к участникам острой дискуссии между леонкавальцами и отрядом полиции, возглавляемым взбешенным Феролли. Моему любимому полицейскому не понравилось, что он появился не первым, и, если б санитары не продемонстрировали при отправке меня в клинику особое проворство, вероятно, я услышал бы от него немало теплых слов в свой адрес.

Еще я проспал освобождение Скиццо, которому удалось блевануть прямо на журналистов, ожидавших его у тюремных ворот.

И, наконец, мимо моего сознания прошло вторжение в палату клиники, куда меня поместили, толпы панков с их собаками и со свитой из юных экстремалов. Они заявились отпраздновать со мной возвращение своего дружка, размахивая плакатами в честь моего подвига. К счастью для меня, я очнулся двумя днями позже, с трубками в ноздрях и капельницей в вене.

Гварньери всадил в меня две пули, после чего я неудачно свалился, добавив к своим неприятностям еще и сотрясение мозга. Та пуля, что попала в спину, прежде чем выйти спереди, слегка задела кость, осколки которой впились в левое легкое, и врачам пришлось долго их выковыривать. Вторая, которую я даже не почувствовал, попала в бедро, едва не порвав бедренную артерию.

Пока я был больше на том свете, чем на этом, я не увидел еще одного зрелища с участием Вале, которая заделалась сиделкой, поселившись в моей палате. Она исчезла, только когда узнала, что я уже вне опасности. От нее осталась лишь записочка с наилучшими пожеланиями и аривидерчи – до встречи после ее отпуска. Вале была бы не Вале, если бы, зная наверняка, что я ее люблю, тратила время, меняя подо мной судно, а не ускакала на неделю в тропики. Надеюсь, одна.

К счастью, мне не давали скучать Алекс и Слон, часто навещавшие меня. Первым явился Слон с подарком: маленьким телевизором, который он купил вскладчину со Стефанией. Они теперь готовы были делать вместе все на свете, почти не разлучаясь, и выглядели обалдевшими от счастья. Красавица и Чудовище. Наилучшие пожелания!

Когда я уже был способен разговаривать, не задыхаясь, мне нанесла визит Старая Ведьма со своим Нибелунгом. Она тоже успела оправиться от хука Гварньери, который тот нанес ей, прежде чем нашпиговать свинцом меня. В память о приключении она носила на левой скуле здоровенный пластырь.

– Вы были правы: все в конце концов упиралось в деньги, – сказал я ей.

Она кивнула:

– Рано или поздно все выходит наружу, но мой сын надеялся, что он покинет этот мир прежде, чем кто-нибудь узнает, что он воровал деньги моего предприятия. Денег, которых он зарабатывал, ему, неизвестно почему, не хватало.