Первый апостол - Джеймс Беккер Страница 57

— Что?

— Еще один камень. Лежит свободно. Такое впечатление, будто первый камень служил в качестве двери.

— Достаньте его оттуда, — скомандовал Мандино.

Роган извлек второй камень из углубления и положил на стол рядом с первым.

— Нет, не так. Положи его под другим камнем. Вот так. Теперь видно, что перед нами нижняя часть верхнего камня. Кто-то много столетий назад отделил ее.

Все трое уставились на отметины на камне.

— Это карта? — спросил Роган, сметая пыль и грязь с поверхности, на которой явно имелись какие-то знаки.

— Возможно, — ответил Мандино. — Однако для ее расшифровки потребуется определенное время. Она не похожа на другие карты, которые мне приходилось раньше видеть.

Религия не интересовала Мандино. Он верил только в то, что отчетливо видел или чувствовал, как, например, деньги или страх. Но у него невольно возникло уважение к находчивости и изобретательности катаров. В тот момент, когда вокруг них сжималось кольцо преследователей, когда оставалось все меньше времени, они решили не рисковать ни камнем, ни «Эксомологезисом» и спрятать их от крестоносцев. Они скрыли свиток под полом сельского дома, а камень раскололи на две части и нижнюю его часть запечатали внутри стены, где он был надежно защищен от человеческих глаз и от естественного изнашивания. Завершив работу, они оставили две метки. Два камня с надписью, сообщавшей, где скрыты обе реликвии. Однако найти их смог бы только тот, кто в точности знал, что он ищет.

1

Поиск в Интернете помог, но не очень. Бронсон с Анджелой очень много узнали о Римской империи вообще и об императоре Нероне в частности, однако о Марке Азинии Марцелле никаких новых сведений найти так и не удалось, он оставался неопределенной загадочной фигурой, о которой в исторических документах не было практически никаких упоминаний. И уж полной загадкой было то, что Марцелл спрятал по повелению Нерона.

Они сидели в гостиничном номере в Санта-Маринелле. Крис внимательно рассматривал скифос, а Анджела читала одну из книг о Нероне.

— Единственное, что мы еще по-настоящему не изучили, так это наш скифос, — медленно произнес Бронсон.

— Ошибаешься, мы его очень хорошо изучили, — возразила Анджела. — Он пуст, так как свиток из него извлекли, а карту, начертанную снаружи, мы скопировали. Больше ничего он нам сообщить не может.

— Я о другом. Я попытался восстановить последовательность событий. Данный сосуд — копия четырнадцатого века римского скифоса первого века. Почему катары, чтобы спрятать свиток, не воспользовались современным им сосудом? Они могли бы взять любой старый горшок и начертить на нем соответствующие диаграммы. Зачем им нужны были дополнительные сложности с изготовлением копии римского скифоса? Значит, для этого существовала какая-то очень важная причина. В обнаруженном нами стихотворении на прованском языке есть одно слово на латыни «calix» — «потир». Я совершенно убежден, что имеется в виду именно наш «потир». Но тот факт, что сосуд — римский, возвращает нас к латинской надписи. Возможно, сосуд и оба камня не что иное, как части единого послания, оставленного кому-то последними катарами.

— Мы что-то подобное уже обсуждали, Крис.

— Да-да, но одним вопросом мы все-таки не задались, — Бронсон кивнул на скифос. — Откуда это?

— Сосуд?

— Нет. Карта или диаграмма на его поверхности. Возможно, мы неправильно поняли все то, что касается «сокровища катаров», или, по крайней мере, отчасти неправильно. Да, конечно, они имели в виду свиток. Ключи, которым мы следовали, слишком определенны, чтобы все оказалось простым совпадением. Ведь не исключено, что свиток был только частью сокровища.

— А что еще у них могло быть?

— Я задаюсь вопросом: а не нашли ли катары, а может, унаследовали от кого-то не только свиток, но и камень с латинской надписью?

Анджела озадаченно взглянула на него.

— Не понимаю, чем это может нам помочь. На камне только три латинских слова.

— Нет, — возразил Бронсон, — на нем явно было что-то еще. Помнишь, что говорил мне Джереми Голдмен. Камень был расколот на две части, и в стене дома Хэмптонов находится верхняя часть. Именно благодаря словам Джереми мы с Марком и начали поиски на вилле. Мы искали отсутствующую вторую часть камня.

— Мы ведь его так и не нашли.

— Да, не нашли. И меня сейчас занимает вопрос: что на нем могло быть написано? Подумай. Как бы ты могла охарактеризовать буквы в латинской надписи?

— Все заглавные, без всяких украшательств. Типичная латинская надпись первого века. До нас дошли сотни подобных надписей.

— А стихи на прованском?

Анджела на мгновение задумалась.

— Надпись совершенно другого типа. Напоминает современный курсив.

— Именно! Итак, ты считаешь, что надпись на прованском языке была сделана примерно в то же время, когда был изготовлен скифос, то есть, вероятнее всего, в четырнадцатом веке?

— По-видимому, так.

— А теперь взгляни на диаграмму на сосуде, на буквы и числа. Все числа — римские, а буквы все заглавные. Другими словами, несмотря на то что скифос и прованская надпись, вероятно, создавались в одно и то же время, понять это при беглом сравнении двух текстов невозможно. Они производят впечатление совершенно разных.

— Ты спрашиваешь, почему скифос расписан в римском стиле, если он был изготовлен катарами? Самым логичным ответом на твой вопрос будет — потому что он является копией какого-то римского сосуда.

— Да, и я думаю, что это сделано намеренно. Катары изготовили точную копию римского сосуда для свитка и оформили его также в римском стиле. Более того, диаграмме на нем предшествуют буквы «HVL» — «HIC VANIDICI LATITANT» — сокращение латинской надписи на камне в доме Хэмптонов.

— Верно, — отозвалась Анджела, в ее голосе звучало волнение. — Хочешь сказать, то, на что мы сейчас смотрим, — точная копия карты на отсутствующей части камня?

Бронсон кивнул.

— Предположим, у катаров этот камень находился в течение многих лет, но им так и не удалось расшифровать смысл. Возможно, сам свиток указывал на камень или на то, что было спрятано. Подобные соображения могли убедить их, что карта или диаграмма очень важна. Когда последние из катаров бежали из Франции и прибыли в Италию, они прекрасно понимали, что их вера обречена, но во что бы то ни стало хотели сохранить сокровище, которое им удалось вывезти из Монсегюра. Поэтому они раскололи камень на две части, верхнюю часть оставили там, где ее легко можно было найти, а нижнюю, самую главную, с картой или диаграммой, спрятали в каком-то другом месте. А чтобы помочь потомкам, узнавшим об их вере, расшифровать ее, сделали еще и надпись на прованском языке. Ключи, имеющиеся в тексте, приведут искателей к свитку, спрятанному в скифосе, а на самом сосуде катары оставили точную копию диаграммы, которую им так и не удалось понять. Мне представляется, что, руководствуясь той схемой, можно отыскать место, где сокрыты «лжецы».