Холодная песня прилива - Элизабет Хейнс Страница 57

Я следила за тем, как медленно ползет стрелка на часах за головой Линды. Неужели я действительно решусь на это? На меня так не похоже, никогда прежде я не сворачивала, не сдавалась. И я позволю, чтобы этот урод взял надо мной верх? Мне следовало бороться до конца. Но одна мысль о том, что придется и дальше…

Десять минут.

Двери лифта открылись, появилась Люси. Я подумала с изумлением: «Она ездит на лифте?» Мельком глянув на меня, Люси передала какие-то бумаги Линде.

Может быть, появление Люси встряхнуло меня, а может, я просто не выдержала ожидания. Вскочила, подошла к двери кабинета, широко распахнула ее. Наш генеральный, Саймон Льюис, сидел за большим столом с тремя собеседниками, в одном из них я узнала клиента, с которым год назад сотрудничала в крупном проекте. Разговор их резко оборвался, все обернулись ко мне. Я прошагала к столу и шлепнула сложенный лист на стол перед Саймоном.

— Дженевьева, что-то случилось? — Несмотря на мое внезапное и чересчур решительное вторжение, голос его был таким добрым, что я чуть не раскаялась в своем решении, готова была забрать заявление и извиниться за то, что помешала.

— Простите, — сказала я. — Но я ухожу.

Я прикрыла за собой дверь и молча прошла мимо Люси, которая так и осталась стоять, разинув рот, возле стола секретарши. Спустилась по лестнице — обойдусь без лифта, — а на первом этаже припустила бегом. Я выскочила из здания через приемную для посетителей, и, несмотря на все переживания, меня тут же накрыло мощной волной счастья: все, больше я сюда не вернусь!

Домой я приехала на такси, приняла горячую ванну, полежала, размышляя обо всем, что случилось за последние два дня, а потом уснула. Проснулась во второй половине дня, надела юбку, сандалии, джинсовую куртку, нацепила солнечные очки и на автобусе добралась до станции «Виктория».

Там было полно людей, час пик, все разъезжались с работы по домам. Я спустилась на эскалаторе, затем снова поднялась к другому выходу, к круглой центральной площади с открытыми кафе и множеством магазинов с едой и напитками.

Я огляделась по сторонам, но нигде не заметила ни Арнольда, ни кого-либо еще из знакомых. Во всяком случае, никто не сидел на виду. Я купила кофе в киоске с бургерами и присела на жесткий пластмассовый стул, наглухо привинченный к столику. Отсюда я могла следить за эскалаторами и видеть каждого, кто поднимался со станции на площадь. До шести еще оставалось время. Через минуту кто-то хлопнул меня по плечу, и я оглянулась в испуге.

К моему удивлению, а еще более к облегчению, это оказался Дилан. Я с трудом узнала его: он надел джинсы и высокие ботинки, рубашка распахнута, под ней темно-серая футболка. Я-то привыкла видеть его в костюме.

— Пошли, — сказал он.

Прихватив кофе и сумку, я последовала за ним. Зайдя за ряд кафешек, мы наткнулись на столики и стулья, прислоненные к задней стене кофейного киоска.

— Приятный сюрприз, — заговорила я, усаживаясь напротив Дилана.

Он кивнул:

— Ага. Никогда не видел тебя при свете дня.

— И?

— Тебе полезно погреться на солнышке.

— Вот как? А тебе не мешало бы на время завязать с водкой.

Действительно, выглядел он хреново. Кожа мятая, глаза красные, усталые. Он не побрился, на лице проступила щетина и на голове тоже, обрисовав линию роста волос.

— Не поспоришь. Долгая была ночь.

Я не могла привыкнуть к тому, как он выглядел в такой одежде. Совсем другой, совсем обычный. Просто парень, вышедший под вечер понедельника глотнуть кофе.

— Ты как себя чувствуешь? — спросил он.

— Лучше, — ответила я. — Тяжелые выдались деньки, но вроде бы всё позади.

От пальцев Арнольда синяков на коже не осталось, но губы еще побаливали и руки тоже — там, где он схватил меня, удерживая. Однако следов не было.

— Как подвигается с баржей?

— На прошлой неделе посмотрела несколько вариантов, — сказала я. — Спасибо, что спросил.

— Значит, денег уже достаточно?

— Нет. Только-только хватит на покупку, но на ремонт и на то, чтобы взять отпуск, не останется, а в этом вся суть. Нет смысла покупать, если я не смогу привести ее в порядок. Так что придется копить еще. Спрошу Норланда, не прибавит ли он мне часов. А может, Фиц снова позовет на вечеринку.

Дилан пристально, оценивающе смотрел на меня.

— Что? — дернулась я. Слишком уж напряженным стало выражение его лица.

— Я бы мог поспособствовать, — негромко сказал он.

— Поспособствовать насчет чего?

— Насчет денег.

Я перебрала в уме все варианты. Для чего бы мы ни встретились здесь, очевидно, он не хотел обсуждать это при Фице. То есть решился на серьезный риск.

— О чем речь?

— Сколько тебе нужно, чтобы убраться из Лондона, скажем, до конца месяца?

Через две недели. Иными словами — сколько денег не хватает прямо сейчас.

— Пятьдесят тысяч.

— Это я могу, — уверенно ответил он.

Хотела бы я знать, во что впутываюсь. Если б не Данкерли, я бы, скорее всего, предпочла отказаться.

— И?

— Я попрошу тебя кое за чем присмотреть.

— А именно?

— Это сверток. Небольшой. Нужно его спрятать на пару месяцев. Может быть, я даже раньше за ним приду. Ты самый подходящий для этого человек.

— И все?

— Просто спрячь его у себя и никому не отдавай. И все.

— За это я получу пятьдесят штук? Не в долг, навсегда?

— Навсегда.

— В чем подвох?

— Подвох в том, что лучше бы тебе с этим свертком не попадаться. Ты уйдешь из клуба и не сможешь вернуться. Расстанешься с танцами навсегда. Поняла?

Я помолчала, допивая кофе и обдумывая это предложение. Дилан следил за мной, не отводя глаз. С виду он совсем не беспокоился, и это насторожило меня: ставки в такой игре, похоже, очень высоки.

— Где ты собираешься поставить баржу?

Я пожала плечами:

— Смотря где я ее куплю. В четверг я смотрела баржи в Кенте. Одна из них мне приглянулась.

Он кивнул:

— Кент подходит.

— Не все ли тебе равно?

— Достаточно далеко, чтобы до тебя не добрались, достаточно близко, чтобы я приехал, когда будет удобно, и забрал мою вещь.

— Когда ты за ней приедешь?

— Не знаю. Я дам тебе мобильник. Когда буду готов, позвоню и назначу встречу. Значит, ты согласна, я так понимаю?

Согласилась я еще в тот момент, когда он предложил мне полсотни.