Добро пожаловать в ад - Майкл Корита Страница 58

— Довольно странно это слышать, — вмешался я, — учитывая, что Дорэн в свое время ссылался на вас, утверждал, что вы можете подтвердить его алиби — и это при том, что он в тот вечер вообще вас не видел. Мы думали, что вы с ним приятели, но что-то не похоже. Интересно, о чем он вообще, черт возьми, тогда думал? Есть какие-нибудь идеи на этот счет?

Донни покачал головой.

— Я ведь вам уже сказал — не желаю я говорить об Энди. Точка!

— А вы в курсе, что он снова на свободе?

Какое-то время Донни смотрел мне в глаза. Потом осторожно облизнул пересохшие губы и кивнул.

— Да, — прошелестел он.

— Сдается мне, тут напрашиваются только два предположения. Либо тогда в полиции вы сказали чистую правду и Дорэн просто тупой сукин сын, раз надеялся, что вы подтвердите его алиби на тут ночь, либо вы почему-то солгали, когда давали показания в полиции. И если верно второе… Что ж, могу предположить, что старина Энди тоже об этом не забыл и горит желанием нанести вам визит. А вы как считаете?

Донни молча подошел к входной двери, широко распахнул ее и красноречиво махнул рукой, предлагая нам убираться.

Мы не двинулись с места.

— Знаете, Донни, а я ведь разговаривал с ним, — продолжал я. — И, очень может быть, мне вскоре представится возможность снова с ним побеседовать. Заранее хочу вас предупредить — парень очень зол. Он просто в ярости — сказал, что пять лет гнил в тюрьме за убийство, которого не совершал. За убийство, которое совершил другой человек. Знаете, что случилось с одним из тех, кого он в этом винил? Он убит, Донни. Замучен до смерти, а потом зверски убит.

При этих словах Донни стащил с головы бейсболку, сжал ее в руках, смяв козырек, и невидящим взглядом уставился на ухмыляющуюся рожицу, подмигивающую ему, словно в надежде получить поддержку.

— Ну вот, в результате мне и пришлось решать, какое из двух предположений выбрать, — продолжал я. — Решать, верю ли я, что кто-то подставил Дорэна. Если кто-то все-таки это сделал, тогда, мне кажется, вы, Донни, солгали, давая показания полиции. И очень хотелось бы знать, почему вы это сделали. Вот, собственно говоря, и все. Правда, мне как-то не верится, что за всем этим стоите вы, Донни. Убейте, не верю, что вы сами заварили всю эту кашу. Зато вы наверняка сможете помочь мне догадаться, чьих рук это дело.

— Я не обязан вам ничего рассказывать, — упрямо повторил Донни.

— Ему нанесли более пятидесяти ран, Донни. Лезвием опасной бритвы. Раны были по всему телу. Боль, наверное, была адская — нам с вами даже представить невозможно, через что ему пришлось пройти. Вот чем это закончилось для того человека — кстати, он был только одним из тех, кого сам Дорэн винил за то, что ему пришлось отправиться в тюрьму, а потом гнить там целых пять лет.

Донни упорно не отводил глаз от бейсболки.

— Проклятый сукин сын пристрелил мою собаку, — наконец глухо проговорил он.

Мы с Джо переглянулись. Потом оба уставились на Донни.

— Дорэн?

Донни покачал головой, вновь напялил на голову бейсболку, после чего лягнул распахнутую дверь, плотно захлопнув ее.

— Нет. Тот тип, которого они послали поговорить со мной. Я тогда и не знал, что Энди арестовали. Полиция еще до меня не добралась. Так что этот тип появился первым.

— Кто это был? — спросил Джо.

— Можно подумать, он мне представился, — фыркнул Донни. — Думаете, один из тех, с кем мы перекидывались в картишки или выпивали в баре?

— И вы не знаете, кто его послал?

Донни покачал головой, повернулся и двинулся в гостиную, словно забыв о нас. А потом тяжело опустился на кушетку с той стороны, где подлокотник был замотан скотчем, и вздохнул.

— Этот тип явился рано утром. Невысокий такой, довольно щуплый, чернявый. Я еще подумал, может, итальяшка? Но сильный, это точно. Здоров он был, как бык. Вылез из своей машины, подошел к дверям, я его и впустил. Он сказал, что очень скоро ко мне нагрянут копы, станут, мол, выспрашивать об Энди. Велел сказать, что меня с ним не было. Объяснил, что, дескать, мне так даже лучше — не нужно будет мотаться потом в суд да давать показания и все такое. Я разозлился, как черт. Ах ты, говорю, кусок дерьма! С ума спятил, не иначе! Да за кого, говорю, ты меня принимаешь? Думаешь, у меня язык повернется соврать, зная, что невинный человек пойдет за это в тюрьму? А он тогда открыл сумку, которая у него была с собой, и давай выкладывать оттуда пачки наличных. Понятия не имею, сколько у него там было. Я глаза вылупил, а он все вытаскивает оттуда деньги да вытаскивает, я в жизни столько деньжищ не видел. Он свалил их все вот тут, на столик, а потом смотрит на меня и говорит: «Ты уверен?»

Мы с Джо так и остались стоять, где стояли, но Донни Уорд, казалось, этого даже не заметил. По-моему, он вообще забыл о нас. Глядя невидящим взглядом куда-то в стену, он опустил голову и машинально ковырял пальцем край липкой ленты.

— Ну, тогда я ему и сказал… Вали, говорю, отсюда, пока цел, забирайся в свою машину и катись ко всем чертям, чтобы я тебя больше тут не видел! Потому как не собираюсь я врать и не нужны мне эти вонючие деньги, раз я знаю, что невинного человека из-за меня упекут за решетку, понимаете? Не стану врать и все. А этот тип… он просто взял и убрал свои доллары обратно в сумку, молча так, а на губах такая гаденькая ухмылочка, аж мороз по коже. А когда сложил их в сумку, порылся там и достает пистолет. Направил дуло мне в лоб, встал с дивана и взял меня за яйца. Небось, слышали это выражение — «взял за яйца»? Так вот, этот чертов сукин сын это самое и сделал, клянусь вам. Просто протянул руку, схватил меня… сами понимаете за что и сжал со всей силы. Я чуть не умер, ей-богу. Дышать и то не мог. А он, зараза такая, все сжимал да сжимал, так что у меня глаза на лоб полезли, а он тыкал мне пистолетом в лоб. А потом вдруг спросил, сильно ли я люблю свою дочку…

Впервые Донни поднял глаза, первый раз за все время, что длился его рассказ. Он вскинул глаза, и я увидел, как дернулась его голова. Но он смотрел не на нас, а на стену напротив, на развешанные там фотографии пухлой девчушки со смешной щербатой улыбкой.

— Да, у меня есть дочь, только она живет не со мной. Ее зовут… впрочем, какая разница. Она моя дочь, понимаете вы или нет?! Она моя дочь. А он сказал…

Он осекся, провел рукой по лицу, словно стряхивая налипшую паутину, и отвел глаза в сторону. Его руки крепко стиснули подлокотник кресла, кусок липкой ленты, который он нечаянно оторвал, свесился вниз, обмотавшись вокруг его пальцев, но Донни, по-моему, даже не заметил этого.

— У меня в то время была еще одна собака, голубой кунхунд [24], старый уже… Но все равно, это был лучший в мире пес, вы такого в жизни своей не видели. Когда этот тип отпустил меня… короче, он взял свою сумку, открыл дверь и уже было ногу занес, чтобы спуститься с крыльца. Отис как раз был во дворе, дожидался, когда я выйду, — он всегда так делал. Он услышал, что открылась дверь, и бросился к двери. А эта сволочь… он просто вскинул пистолет и выстрелил в него. Выстрелил ему прямо в голову. А потом повернулся ко мне и, не моргнув глазом, сказал: «Так ты подумай насчет своей дочери, слышишь, Донни?» И зашагал себе по дорожке к тому месту, где стояла его машина. А перед тем как уехать, еще раз повернулся и крикнул мне: «Чем стоять столбом, ты бы лучше поторопился зарыть собаку, до того как приедут копы».