Алхимия единорога - Антонио Родригес Хименес Страница 59

Брюгге и сам по себе хорош, но к тому же в нем таятся настоящие чудеса. Я бы многое отдал, чтобы поселиться в бывшем монастыре Бегинаж, где каждый угол, каждое дерево, каждый дом проникнуты спокойствием.

* * *

Эту ночь мы провели целомудренно, словно брат и две сестры.

Я всегда старался проснуться первым и тихонько проскользнуть в ванную — некоторые потребности личной гигиены я предпочитал удовлетворять в одиночку. Покончив с необходимыми делами, я спускался в кафе завтракать и только потом переодевался и окончательно приводил себя в порядок, стараясь не заставлять подруг слишком долго меня дожидаться. Они подсмеивались надо мной, шептались о моих странных привычках, но вслух ничего не говорили.

В то утро, когда я сопровождал двух сестер на завтрак (сам я только пил чай), Виолета объявила:

— Мы отправляемся в Прагу.

— Зачем?

— Нам нужно встретиться с Николасом, и, кажется, он сейчас там.

Приближался момент знакомства с великим мастером. Виолета и Джейн давно уже не встречались с родителями, им хотелось снова увидеть отца и мать. Мы договорились выступить вечером. Было решено, что Виолета купит билеты, Джейн — все остальное, а мне осталось только гулять по городу.

Я бесцельно слонялся по улицам, глазел на витрины и разглядывал местных жителей. Когда я добрался до Блинд Зел-стрит, улицы Слепого Осла, мне показалось, что я вижу знакомое лицо. Вот беседуют двое мужчин, и один из них… Да, вне всякого сомнения, Жеан де Мандевилль!

Я подошел поближе, и, заметив меня, Жеан торопливо распрощался со своим знакомым и радостно меня обнял.

— Рамон!

— Жеан! Какая неожиданность! Как тесен мир!

— А мы неплохо провели время на Пути. Это были волшебные деньки.

— Да, незабываемые.

Жеан де Мандевилль, казалось, помолодел, хотя и не утратил почтенной внешности и скрытой мудрости. Это был один из людей без возраста, будто отмеченный богами.

— Ужасно рад тебя видеть.

— Что ты здесь делаешь, Жеан?

— Разъезжаю по друзьям. Сегодня здесь, завтра в Чехии проездом через Италию — так и проходит жизнь пенсионера.

— Нынче вечером я тоже уезжаю в Прагу, к приятелям.

— Ну как? Нашел уже философский камень?

— Пока нет, но продолжаю трудиться над этим и надеюсь все же его добыть.

Мандевилль громко рассмеялся, словно желая показать, что отдает должное моей настойчивости, хоть я и трачу ее на безнадежное дело.

— Я в тебе не сомневаюсь.

— По весне сам увидишь. У меня получится, Жеан, получится!

Теперь я был настолько самоуверен, что мне удалось бы все, чего бы я ни пожелал добиться.

— Как все прошло в Лиссабоне?

— Хочешь сказать, в Синтре?

— Ну да, в Синтре.

— Замечательно.

— Тебе удалось войти в Бадагас?

— Думаю, да. Но не уверен, во сне или наяву.

— Не беспокойся. Когда наш рассудок отказывается воспринять реальность, он выдает ее за сновидение, и тогда в памяти человека явь предстает сном.

— Но как отличить одно от другого?

— Над этим тебе придется потрудиться самому — угадывать, улавливать, понимать.

— Это очень сложно. Все невероятное, нерациональное кажется наваждением.

— Если ты входил в подземный город, если побывал в другом измерении, как и многие до тебя, тебе ничего не приснилось. Та реальность существует.

— Как мне нравится беседовать с тобой, Жеан! Я хотел бы кое с кем тебя познакомить.

— Извини, Рамон, но у меня много дел. Мне еще нужно купить одежду для нового путешествия, а задержаться здесь подольше я не могу. Давай отложим все до следующего раза. Может быть, мы встретимся в Праге.

— Возможно. Тогда и поговорим. До встречи, Жеан!

— До скорых встреч, Рамон!

Когда я оставался один, моя наблюдательность обострялась. С попутчиком все время словно ходишь на цыпочках, зато одиночество придает существованию неповторимые черты.

Я забрел в парковую зону, где было полно голубей, воробьев и чаек. Влюбленные не сводили друг с друга глаз, молодые мамы нежно опекали носившихся по парку деток. Иногда появлялась группа туристов-японцев, хотя туристический сезон еще не начался.

Одинокая девушка читала книжку на скамейке — наверняка любовный роман. Одиночество, свобода и задумчивость были ей к лицу. Казалось, ее поиски самой себя увенчались полным успехом и теперь она наслаждается этим новым ощущением. Девушка чем-то напоминала Джейн, хотя и выглядела чуть постарше: те же ниспадающие локоны, тот же стиль одежды. Только Джейн вела себя более открыто, а эта девушка была погружена в себя — по крайней мере, так мне показалось по ее позе и движениям. Она, вероятно, заметила, что за ней наблюдают, почувствовала себя неловко, потому что поднялась со скамейки и вышла на многолюдную дорожку, смешавшись с толпой. Несомненно, она направлялась в центр города.

Мне было трудно дышать. Болела голова, эффект лечебного зелья уже прошел, нос почти не работал. Я решил укрыться в гостинице; к тому же пришла пора собирать чемоданы.

Однако для начала я зашел в книжную лавку, чтобы купить путеводитель по Праге. Для меня французские и испанские издания были куда предпочтительней чешских, поскольку по-чешски я не понимал ни слова.

Прага — город, основанный в IX веке. Она приворожила меня своей архитектурой, домами, мостами через Влтаву, а еще любовью здешних жителей к музыке, к театрам, к туристической толчее. Это был один из городов, в которых я не раздумывая согласился бы поселиться.

Здесь нашли пристанище алхимики, маги, загадочные женщины, фантастические существа; этот город вдохновляет поэтов и музыкантов, трогает души чужаков, которые бывают в нем проездом. И в то же самое время Прага — тот самый серый город, что навеял Кафке его «Замок», «Превращение» и другие шедевры. Этот гениальный прославленный европейский писатель жил в безвестности на Золотой улочке в одном из здешних маленьких сказочных домиков.

Да, город меня очаровал. Вышеград — холм над рекой, с парком и гробницами знаменитых пражан — напомнил мне историю Праги. Мне бы хотелось познакомиться с принцессой Либуше из племени чехов. Она вышла замуж за крестьянина по имени Пржемысл, от их союза пошла династия Пржемысловичей.

Меня манили к себе Градчаны, Целетна улица, Мала Страна, библиотека Страговского монастыря, Карлов мост. Я вышагивал по Праге из конца в конец, отыскивая сокровища, таящиеся в камнях, в мостах, в лицах горожан. Я гулял с Джейн, гулял с Виолетой, и на узких улицах отдавалось эхо наших шагов. Я гулял — и не чувствовал усталости. Этот город, его расстояния, его каноны красоты были как раз по мне. Единственной помехой был язык, но я старался не обращать на это внимания, объясняясь с помощью жестов.