Trust: Опека - Чарльз Эппинг Страница 6

— Думаю, не меньше нескольких сот тысяч франков. Швейцарских франков, естественно. — Тоблер раскрыл следующий сверток. — Принимая во внимание сегодняшние бросовые цены на недвижимость, одного этого мешочка достаточно, чтобы приобрести виллу у озера.

Он достал маленький бархатный футляр и передал его Аладару.

— Тут что-то ценное.

Аладар открыл коробочку и обнаружил изысканное бриллиантовое колье. Даже при тусклом свете хранилища блеск камней впечатлял.

— Это я видел.

Коган вынул его из футляра и поднял вверх, чтобы получше рассмотреть. С каждого конца ожерелья свисали три подвески — три больших бриллианта грушевидной формы.

— Каталина надевала его в оперу в 1922-м. — Аладар провел пальцами по холодным камням. — Высший свет Будапешта пытался превзойти в элегантности венцев. В тот вечер, думаю, это ему удалось.

Он поднес колье к свету.

— Блауэры позволили мне сопровождать в тот вечер их дочь. В виде исключения. По крайней мере, они так считали. Уверен, они и предположить не могли, что их маленькая принцесса влюбится в сына бедного школьного учителя.

Аладар не сводил взгляда с колье, вспоминая, как сверкали эти бриллианты в тот вечер на шее у Каталины. Как она была счастлива. Как счастливы были они оба. Все казалось таким естественным, не имеющим конца. С тех пор не прошло и шестнадцати лет, а господин и госпожа Блауэр умерли, а их сокровища прячутся в душном тайнике в подвалах Цюриха. И сейчас от Аладара зависит сохранность богатства, которое должно перейти к его детям и к детям его детей.

Он наблюдал, как Тоблер открыл второй чемодан. Тот был полон акций и облигаций, которые были аккуратно упакованы и перевязаны темно-красными лентами. Тоблер осторожно положил их на пол возле тележки.

Аладар присел и прочитал наименование первого сертификата. Надпись по-английски гласила: «Облигация государственного займа Венгерского королевства, 1924». Ниже печати Св. Штефана стояло: «Выпущена в Соединенных Штатах Америки в счет погашения золотых облигаций 7,5 %-го займа. Номинальная стоимость: $ 1000».

— Сколько их тут? — спросил Аладар.

— Думаю, несколько сотен. — Тоблер провел пальцем по краешку пачки облигаций. — Это значит, что только в этой пачке ценных бумаг на несколько сотен тысяч долларов… если их когда-нибудь можно будет погасить.

Тоблер выложил еще несколько пачек акций и облигаций.

— Поразительно. — Аладар наклонился и прочитал некоторые из названий вслух. — Уральское металлургическое товарищество «Волга», Железные дороги королевства Румыния, Правительство Чехословакии. Почему вы не кладете их в сейф? — поинтересовался Аладар.

— Потому что их следует продать. — Тоблер начал укладывать в сейф драгоценности и золотые слитки из третьего чемодана. — И думаю, следует это сделать безотлагательно. Если мы вернем их номинальную стоимость, будем считать, что нам повезло.

— Но эти бумаги доставили сюда не для продажи, а на хранение. — Аладар просмотрел оставшиеся сертификаты. — Тут бумаг приблизительно на миллион долларов, это основная часть состояния Блауэров.

— Поэтому их и следует продать. — Тоблер выпрямился и отряхнул руки. — Вы должны понимать: если придет война, бумаги ничего не будут стоить.

— Как так? — Аладар пальцем указал на венгерскую государственную печать на первой пачке облигаций. — Тут сказано, что они обеспечены золотом. Правда, в Соединенных Штатах.

— Именно. В случае войны Венгрия почти наверняка будет на стороне немцев, а это значит, что, если Соединенные Штаты решат-таки выступить против нацистов, золото, обеспечивающее эти облигации, экспроприируют как вражескую собственность. — Он направил палец на Аладара. — А вы, венгерский гражданин, — враг американского государства. Ваше имущество в Соединенных Штатах будет конфисковано целиком.

— Но я же еврей!

— Это не имеет значения. Вы все-таки гражданин Венгрии.

Аладар, сбитый с толку, огляделся вокруг.

— По-вашему, я буду персоной нон грата для обеих сторон?

— Боюсь, что так. — Тоблер вытер руки носовым платком. — Но если бы имущество было записано на мое имя, проблем не возникло бы, поскольку Швейцария сохраняет нейтралитет. — Он сложил пустые чемоданы на тележку и подтолкнул ее к двери. — Однако все зависит от вас.

— Понимаю. — Аладар взял из сейфа один золотой слиток. Прочитал, что на нем было написано: «Государственный золотой запас. Один килограмм чистого золота пробы 999,9», подпись пробирщика. Внизу восьмизначный серийный номер. Последние четыре цифры, как он заметил, были 2499 — точная высота пика Ризи, одной из его любимых гор в Татрах.

Он осторожно положил слиток на полку и повернулся к Тоблеру.

— А если я открою один из этих опекунских счетов, что с ним произойдет, если… если что-то случится со мной?

— Вы имеете в виду, если вы умрете? — Тоблер вытер платком лоб. — С некоторыми клиентами мы составили документ относительно опекунского счета. В нем мы предусмотрели все возможные случаи. Главное состоит в том, что мои наследники должны будут посредством опеки сохранить это имущество для вас или вашей семьи, равно как и я сам, если буду жив. — Он положил носовой платок обратно в карман. — Потом этот документ будет храниться в моем личном тайнике вместе с завещанием и другими личными документами.

— И остальные ваши клиенты удовлетворены этим?

Тоблер утвердительно кивнул.

— Они понимают, что суть всего этого «ритуала» — сохранить документы, касающиеся опекунских счетов, упрятав их подальше от банка. Честно говоря, как можно дальше. Таким образом, если нацисты когда-либо и захватят Швейцарию, единственное, что они найдут в банке, — счет на мое имя. Больше ничего.

— А если что-то случится и со мной, и с Каталиной? — спросил Аладар.

— Счет всегда будет принадлежать вам и вашим наследникам, несмотря ни на что. Согласно швейцарскому закону — думаю, и венгерскому тоже — имущество тогда будет разделено между вашими детьми.

— Значит ли это, что мне необходимо рассказать им о счете?

— А это как вы сами решите, господин Коган.

— Конечно, Иштван должен знать, — пробормотал Аладар. — Но Магде говорить нельзя. Пока нельзя. Она еще маленькая. Если ее допросят нацисты…

— Вы должны решить, как лучше поступить.

Тоблер потянулся к сейфу и стал укладывать золотые слитки аккуратными рядами.

— Если вы надумаете открыть опекунский счет, мне придется подняться наверх и заполнить учетную карточку открытия счета. И все. Поскольку счет будет оформлен на мое имя, все, что мне следует сделать, — подписать карточку, и мне присвоят номер счета. И никаких вопросов.

Он повернулся к Аладару.

— Потом вы можете перевести все свои деньги на этот новый счет. Советую вам воспользоваться при этом анонимным посредническим счетом в другом банке, чтобы непосредственно на опекунский счет не переводить ни гроша. В таком случае никто не сможет проследить, куда подевались деньги с ваших старых счетов.