Кондитер - Татьяна Коган Страница 6

«Нельзя быть такой голодной», – сетовал он на общительную незнакомку. А сам-то, сам. Разве не голод толкнул его на прогулку по городу? Три года одиночества. Целая вечность.

Сан Саныч оглядывает свое жилище: в гостиной – диван, старый комод, два кресла напротив телевизора. В спальне широкая кровать, тумбочка и шкаф. Старые обои, советские люстры. Обстановка скромная, почти спартанская. Сюда невесту не приведешь. Тубис часто менял место жительства. Мегаполисы и деревни, суета и безмолвие.

Он невольно вспоминает один из своих любимых домов, где прожил дольше обычного: добротный, кирпичный, в стороне от любопытных глаз. Сан Саныч обустроил там все на свой вкус: уютно, но ничего лишнего. А какой там был цокольный этаж! Лестница вниз, как дорога в преисподнюю, утепленные звукоизолированные стены, бордовый палас, шведская стенка, тахта. Его персональное логово, где он отдыхал и напитывался энергией. Все это пришлось сжечь.

Никогда Тубис не испытывал нужды в постоянном жилище, в котором мог бы пустить корни, назвать домом. Все временно в этом мире, и цепляясь за иллюзию постоянства ты лишь обрекаешь себя на страдания. Сан Саныч и не цеплялся: некоторые игры диктуют особые правила. Но сегодня – впервые в жизни – он пожалел, что не может позволить себе неизменное убежище, куда возвращался бы вновь и вновь, уверенный в безопасности и надежности его стен.

– Совсем я расклеился, Анька, – Сан Саныч поворачивается к овчарке и та тут же подбегает, виляя хвостом, тыкается мордой в хозяйскую ладонь. – Хорошо, хоть ты со мной. Иначе совсем край.

Анька согласно гавкает, заглядывая ему в глаза, а Тубис ловит себя на том, что безумно, ошалело скучает по такому же преданному взгляду от человеческого существа. А ведь когда— то он был счастлив. Если бы у него сохранились физические свидетельства его прежних отношений, он бы разложил сувениры на столе и любовно перебирал бы их, успокаиваясь, усмиряя горевший в груди огонь. Но у него ничего не осталось, кроме воспоминаний. Совсем ничего.

– Как думаешь, Анька? – он задумчиво гладит собаку между ушей. – Не затянулось ли наше отшельничество? Срок прошел приличный, суета улеглась. Не пора ли возвращаться к жизни?

Анька навостряет уши, пытаясь разобраться в интонациях хозяйского голоса, и Тубис невольно смеется. Ох уж эти женщины! Все одинаково ревнивы. Аньку вполне устраивает их тандем, третья лишняя ей не нужна. Овчарка не ладила ни с одной из его возлюбленных, такой уж у нее нрав, – единоличница.

– Чего напряглась? – успокаивает ее Тубис. – Все будет хорошо, дурочка. Невест у меня было много, а собака – одна-единственная. Понимаешь?

Несколько мгновений овчарка напряженно молчит, а потом разражается радостным лаем.

– Ладно, иди, – он делает жест рукой. – Занимайся своими делами.

И она послушно уходит в кухню, сворачивается на подушке у батареи, но на всякий случай продолжает полуприкрытым глазом следить за хозяином.

На экране ноутбука мигает сигнал: один из его виртуальных партнеров по игре в шахматы предлагает партию. Сан Саныч отклоняет запрос. Сейчас у него в голове совсем другие фигуры. Его пальцы застывают над сенсорной панелью, а затем решительно нажимают на него.

Он входит в даркнет, на площадку, ставшую его отдушиной, и замечает новое сообщение в анонимном крипто-мессенджере.

Тубис кликает на письмо и несколько секунд пялится в монитор, не понимая, что происходит. Он судорожно встает, выглядывает в окно, – на улице никого – задергивает шторы и снова опускается в кресло перед компьютером и тщательно всматривается в картинку.

Это страница из комикса. Черно-белые рисунки. На первом изображены три девушки, стоящие возле стен университета. Одна особенно красива – в короткой юбке и с длинной косой. Затягивается тонкой сигареткой и смеется над шутками подруг. Второй рисунок изображает мужчину. Он показан со спины, сложно сказать, сколько ему лет. Он останавливается возле девчонок и обращается к красавице с косой:

– Вы очень привлекательны. Я хотел бы с вами познакомиться.

Дальнейшее разворачивается стремительно: девчонки посылают мужика, но он бросает еще несколько адресованных красавице фраз. Когда он уходит, в посадке его головы, в том, как напряжены его плечи, чудится тревожное обещание. Шумная многолюдная улица выступает тусклым фоном для его тяжеловесной фигуры.

Обычная сценка из повседневной жизни.

Сан Саныч сглатывает застрявший в горле комок. Сердце ухает в груди.

Он переводит взгляд на имя отправителя: С-4.

Переходит по ссылке на его профиль, но там пусто, никаких данных.

Тубис снова глядит на изображение. Рисунки выполнены с профессиональной точностью, все линии четкие, быстрые. Чувствуется, что художник рисовал легко, на скорую руку, торопясь вылить на бумагу неожиданный прилив вдохновения.

Первый позыв – написать неизвестному художнику, задать вопрос. Но Сан Саныч останавливает себя: если бы тот захотел представиться или объясниться, то сделал бы к рисунку личную приписку. Лучше выбросить из головы это странное послание.

Сан Саныч встает из-за компьютера, идет в кухню. Уже стемнело; за сетчатым забором белеет заснеженная поселковая дорога. Изредка по ней проезжает машина, освещая серый потолок кухни вспышками фар. Тубис слоняется из угла в угол, не зная, чем заняться. Достает кастрюлю, варит картошку в мундире, режет лук и огурцы. Он пытается сосредоточиться на этом нехитром занятии, но мысли то и дело поворачивают к присланному анонимом комиксу.

«Не стоит придавать этому значения», – мысленно твердит он. «Я знал, что мои тексты может кто-то прочитать, и поэтому не оставил в них ни единого намека, способного вывести на мой след».

Да и кто будет всерьез копаться на сайте, куда графоманы сливают свои похотливые фантазии? Он сто раз проверил безопасность, и только поэтому позволил себе маленькую поблажку – возможность выразить словами то, что кипело у него внутри. За последние пару месяцев он писал туда несколько раз – когда было совсем невмоготу. И осознание того факта, что случайный читатель увидит его историю, немного щекотало нервы.

Сан Саныч складывает в раковину грязную посуду и включает чайник. В этот момент компьютер извещает о новом сообщении. Нарочито медленно Тубис подходит к ноутбуку. Очередное письмо от пользователя С-4.

Пальцы наводят курсор на файл и кликают по нему. Это вторая страница комикса. Продолжение. Взгляд жадно бегает от рисунка к рисунку.

Проклятье! Этот художник, кем бы он ни был – хорош. Он как будто залез к нему в голову и материализовал хранившиеся в памяти образы.

Тубис величал ее Царевной – за стать и русую косу. Сан Санычу не нужно прилагать усилий – память сама оживляет историю. Одну из многих, но по-своему уникальную.

И пусть их отношения продлились недолго, определенное удовольствие Сан Саныч получил. Царевна была самой юной из его подруг. Ей едва исполнилось девятнадцать. Может быть поэтому она слишком остро реагировала на происходящее, принимала все близко к сердцу. Видит бог, он хотел бы задержать чувство влюбленности, он даже подсказывал Царевне, как нужно себя вести. Не опускать руки, не терять волю к жизни, поддерживать внутренний огонь. Но она не слушала его – только плакала целыми днями напролет, не понимая, как ей повезло. Люди проживают жизнь, так и не встретив своего человека, а Царевне выпала такая удача. Он был готов любить ее – долго и счастливо – если бы только она хоть как-то отзывалась на его страсть. Увы, более аморфной и жалкой подруги ему не встречалось. Она надоела ему спустя два месяца.