Игра в прятки - Джеймс Паттерсон Страница 60

И вот тогда, сказала она себе, начнется настоящий фейерверк.

— Никогда не сомневаться. У них не было никаких шансов. За победителей! За нас!

Дэн Нижински опустился на стул, от души приложился к кружке с пивом и улыбнулся трем своим ассистентам.

— За победителей! — хором отозвалась команда.

— Какой там рекорд всех времен по вынесению самого быстрого приговора по делам об убийстве?

— Не хочу подлизываться, Дэн, но вы проделали отличную работу, — сказала Мойра Левенштейн, самая молодая из помощников окружного прокурора. — Заставили присяжных отложить в сторону эмоции и трезво посмотреть на то, что случилось на самом деле, заставили их понять, что если они отпустят ее, то разрушат всю систему правосудия в этой стране.

— Ну, без вас я бы не справился, — не совсем искренне заметил Нижински, дав всем понять, что выиграл бы и без чьей-либо помощи.

— Что дальше, босс? — спросил Боб Стивенс, ближайший помощник прокурора, наливая себе уже четвертую за час кружку.

Нижински усмехнулся. Он все еще играл — никак не мог переключиться.

— Сказать по правде, пока не решил. Конечно, успех в таком процессе не повредит, это надо признать.

— А в прокуратуре штата давно пора прибраться, — добавила Мойра.

Питер Айзенштадт, третий помощник прокурора и самый молчаливый из всех, бросил на нее предостерегающий взгляд. Точно, но только кто отправится вместе с шефом в Олбани, еще неизвестно.

— Придет время, и решу, — сказал Нижински. Они все знали, как высоко он метит. — А сейчас давайте веселиться. За победу!

— За победу, — эхом отозвались ассистенты и принялись поздравлять друг друга.

Зазвонил телефон.

Дэн Нижински сам снял трубку:

— Нижински.

— Кан, — сказал звонивший. — Барри Кан. — Что-то в его голосе остудило пыл окружного прокурора. — Мы с Нормой Брин идем прямо к вам. Она обнаружила кое-что, что может заинтересовать и вас.

Виновна.

Виновна.

Это слово звучало у меня в голове подобно монотонному звону колокола. Похоронному звону.

Виновна. В тюрьме я сойду с ума. Я уже наполовину сумасшедшая.

Норма и Барри пришли сразу после того, как меня перевезли назад в тюрьму. Они улыбались и секретничали. Не волнуйся, все будет в порядке. Они уже начали процедуру апелляции.

В порядке? Жизнь в тюрьме — это не в порядке. Уж можете мне поверить.

Я знаю, что такое апелляция. Знаю, что рассмотрение может затянуться на месяцы, а то и годы. И все равно шансы на пересмотр ничтожны, что бы там кто ни говорил. Мои шансы — ничтожны.

Но почему Норма была такая веселая? Почему Барри так настойчиво просил вспомнить до мелочей события той ночи, когда я застрелила Уилла? Мы же проходили все это десятки раз.

Ответ прост: они всего лишь хотят отвлечь меня от мрачных мыслей.

Виновна.

Алая буква «У» все еще горит на моей груди.

Наверное, я все же не ожидала, что все закончится именно так. Надеялась, что меня отпустят. Что ж, не случилось.

Виновна.

В ту ночь в камере я не могла уснуть до двух или даже трех часов. Я лежала с открытыми глазами, без особого успеха пытаясь восстановить и удержать в памяти образы утерянной жизни. Алли. Дженни. Концерты. Выступления. В конце концов усталость взяла верх над разочарованием. Я уснула.

Снов не было. Я как будто провалилась в ничто. Падение длилось долго-долго. Как в бездонную пропасть.

Что-то заставило меня открыть глаза.

Возле камеры выстроились сразу человек десять полицейских чинов в серых мундирах. С самим начальником тюрьмы по фамилии Серра во главе.

Я бросила взгляд на часы.

Четверть седьмого утра.

Непонятно. Что им нужно?

Я моргнула, протерла глаза.

И Серра, и все прочие остались на месте.

Зачем они здесь? Что случилось?

Может быть, меня собираются перевести в другую тюрьму?

Или я еще не проснулась?

Такое могло случиться. Я уже не раз принимала реальность за видение, и наоборот.

Начальник тюрьмы Серра?

И все остальные?

— Не слишком ли рано? — спросила я наконец, с трудом привыкая к резкому свету из коридора.

— Пожалуйста, одевайтесь, миссис Брэдфорд, — вежливо сказал Морин Серра. — Нам позвонили из суда. Что-то случилось. Вас требует судья Сассман.

Пока три охранника вели меня по пустому коридору, я успела продрогнуть и тряслась от холода. Я не понимала, что происходит. Не понимало и тюремное начальство.

Что же случилось? Что?

Когда меня доставили в кабинет судьи, там было четыре человека. Судья Сассман сидел за большим дубовым столом. Справа от него — Натан Бейлфорд, угрюмый, но, как всегда, подтянутый и аккуратный.

Барри, расположившийся на кожаном диване слева от двери, подмигнул мне, но не улыбнулся.

И только Норма Брин, одетая в зеленую твидовую юбку и толстый коричневый свитер и сидевшая рядом с Барри, держалась вполне раскованно.

— Привет, Мэгги, — сказала она.

Все остальные промолчали.

— Привет, Норма. Здравствуйте… — прошептала я.

Все казалось нереальным, сюрреалистическим. Господи, что же происходит?

Сассман кивком указал на свободный стул рядом с ним. Я послушно села.

Сидя рядом с судьей, я видела те же, что и он, лица и словно перешла на сторону судьи, покинув место обвиняемой. Надо признаться, вид стал намного лучше.

Шелестели бумаги. Щелкали замки кейсов. Журчал кофе.

Все это — документы, кейсы, кофе из магазина — напомнило мне, что собравшиеся здесь живут иной жизнью, что они не такие, как я.

Со мной по-прежнему никто не разговаривал, даже Натан Бейлфорд. Они ждали еще кого-то. Дэна Нижински? Кого-то другого?

Мне отчаянно хотелось, чтобы кто-нибудь сказал, зачем меня привезли сюда, и чтобы я перестала дрожать. Мысли метались во все стороны.

— Миссис Брэдфорд, — заговорил наконец судья Сассман. — Мисс Норма Брин раздобыла весьма значительную информацию. Мы ждем прибытия окружного прокурора и… А вот и он! Дэн, добро пожаловать.

Нижински вошел в комнату, словно матадор на арену — развернув плечи, с прямой спиной и суровым выражением лица, показывая, что ему никто не страшен. Мне вспомнился отзыв о нем Нормы — «придурок первостатейный».