Билет в ад - Лоран Ботти Страница 60

— Я тоже лечился в той самой клинике, — продолжал Жоко. — Примерно в то же время, десять лет назад. Тогда я еще верил, что смогу вылечиться, — добавил он с ноткой печали в голосе. — Я сам оттуда родом. Из Дижона. Тогда я еще не подсел на иглу так прочно… И они сами меня позвали.

— Кто — «они»?

Жоко невольно вздрогнул, услышав высокий и резкий, как будто механический тембр этого голоса: «Кто — ониии?» — словно этот вопрос задал робот.

— Сотрудники клиники… Точнее, волонтеры. Я тогда жил в сквоте… на улице Бербизи. — На всякий случай Жоко решил не упускать ни одной подробности, чтобы Вдова ни на минуту не усомнилась в правдивости его истории. — Они часто появлялись в том квартале. Вели с нами разговоры за жизнь, иногда подбрасывали кой-какую работенку… Рассказывали о той клинике…

— Рассказывали… — задумчиво повторила Вдова, нежно промурлыкав звук «р».

— Да. Она находилась недалеко от города Лавилль-Сен-Жур. Шикарное заведение, что-то вроде загородного дома отдыха для богатых пенсионеров, — добавил Жоко, слегка приободренный тенью улыбки на лице слушательницы. — Только вот стариков там как раз и не было…

Нам сказали, что на нас хотят испробовать новый метод лечения от наркозависимости. И что нам не надо будет за это ничего платить. Все совершенно бесплатно — и лечение, и проживание, и еда… Только нужно будет в точности выполнять все предписания. А если мы вдруг захотим уйти — то без проблем. Никто нас не будет удерживать…

Жоко немного помолчал, видимо ожидая реакции собеседницы. Но, не дождавшись, снова продолжал:

— Ну и, в общем, мы согласились…

— «Мы»? — переспросила Вдова.

— Да, я… и одна моя подружка. То есть даже не подружка… просто девчонка, с которой мы вместе тусовались…

Он заметил, как во взгляде Вдовы вспыхнул интерес, и шестым чувством, развившимся за долгие годы бродячей жизни, понял, что вожделенные десять граммов уже почти у него в кармане.

— И что же происходило в этой клинике?

— Ну, я одно могу сказать: эта их методика и правда работала, — ответил Жоко, и в его голосе прозвучало нечто похожее на сожаление. — Поначалу, конечно, тяжело было, но потом все стало проходить… даже, я бы сказал, как-то очень быстро и без особых мучений… Все бы ничего, но мне стали сниться какие-то очень странные сны… Кошмары. Очень… нехорошие. И они все время повторялись…

— А что в них было странного?

— Они были… как воспоминания. Но не такие как обычно, а… В общем, разница была как между фильмом по телику и в 3D-кинотеатре. И даже после того, как я просыпался, эти воспоминания никуда не исчезали, они даже как будто вытесняли настоящую жизнь… Я как будто продолжал жить в них наяву. Раньше они никогда не приходили — это были воспоминания из детства… самого раннего, чуть ли не с самых первых дней жизни… Я и не думал, что можно помнить такие вещи… а чаще всего их даже не хотелось вспоминать, — мрачно добавил он. — Наверно, и с другими пациентами было то же самое — они все выглядели как зомби… Моя подружка в конце концов не выдержала. — Взгляд Жоко на мгновение потерялся где-то над головой собеседницы. — Дело в том, что, когда она была совсем маленькой, с ней проделывали ужасные вещи… и она не выдержала этих воспоминаний. Застрелилась. Разнесла себе голову вдребезги…

На какое-то время повисла тишина, нарушаемая лишь отдаленным шумом машин, доносившимся с парижских улиц.

— После этого я решил свалить. Но оказалось, это совсем не так просто, как нам говорили вначале. За нами наблюдали день и ночь. К тому же никто из персонала не пришел бы в восторг, если бы я после отъезда стал рассказывать о самоубийстве моей подружки… Но мне повезло: вскоре сбежала парочка пациентов, а потом нагрянула полиция, и разразился скандал… Вот тогда я и свалил. Уехал из Лавилля, потом и из Бургундии… И никогда больше туда не вернулся.

Жоко наконец осмелился снова поднять глаза на Вдову и встретил сочувствующий, почти материнский взгляд. Кажется, она осталась довольна рассказом.

— А девушка, которая сбежала, была вот эта? — спросила она, слегка подтолкнув к нему по барной стойке небольшую фотографию.

Слегка поколебавшись, Жоко приблизился и наклонился над стойкой.

Увидев изображенную на фотографии женщину — здесь, посреди всей этой обстановки, — он испытал легкий шок. Анн Шарль. Он очень хорошо ее помнил. Да иначе и быть не могло. Она поражала с первого взгляда. Не только потому, что была очень красива и не так сильно потрепана уличной жизнью, как большинство других пациентов, но и благодаря своей грации, изящным манерам, даже своему имени, — все это делало ее белой вороной на фоне остальных. Жоко с ней даже немного подружился — насколько это вообще было возможно в этой клинике, похожей на замок вампиров, под постоянным наблюдением, в череде нескончаемых лечебных сеансов, так называемых «уроков воспоминаний»…

Да, это и в самом деле была она. Анн Шарль.

Он молча кивнул в ответ на вопрос собеседницы.

Рядом с фотографией на стойке появился конверт, однако его все еще придерживал длинный острый ноготь, накрашенный ярко-красным лаком.

Жоко нерешительно протянул руку к конверту, но Клео отодвинула его на несколько сантиметров:

— И последнее. Как ее звали?

— Анн Шарль. Фамилии я не знаю.

— А у клиники было название?

Жоко пожал плечами:

— Вроде нет… Но ее легко найти — она недалеко от южного выезда из Лавилля-Сен-Жур. Большой дом посреди парка… что-то вроде загородной усадьбы. Там она одна такая.

— Спасибо, Жоко.

Ноготь соскользнул с конверта. Жоко быстро протянул руку и с кошачьей ловкостью схватил вожделенную награду. Затем не мешкая направился к выходу.

Уже у порога он неожиданно осознал ответ на вопрос, который недавно задавал самому себе: Вдова не была ни самым нелепым, ни самым восхитительным существом, встреченным им в жизни. Но вот самым жутким — это да.

День постепенно угасал, и в небольшой палате сгущался сероватый сумрак, образованный смесью туманной белизны с темнотой близящейся ночи. Голова Давида неподвижно лежала на высоко взбитой подушке, черные волосы ореолом окружали лицо, еще усиливая его невероятную бледность. Шарли нежно поглаживала сына по щеке, думая о том, каким долгим и тяжелым выдался сегодняшний день: утреннее нападение двух преступников, выбитый из руки одного из них револьвер, бегство, лихорадочное волнение последних часов — всего этого хватило бы на много дней, а то и недель… как бывает иногда в коротком тревожном сне, где множество событий укладываются в несколько минут…

И вот все закончилось здесь, в больничной палате, где время как будто исчезло. Остались лишь ощущение горячей влажной испарины на лбу Давида, едва слышный звук сочащейся из капельницы жидкости, отчаяние, тревога, страх. Ничто больше не имело для Шарли никакого значения: ни степень риска, которому она подвергалась, ни шокирующие сведения относительно нее самой и Давида, сообщенные Джорди…