Файлы фараонов - Джон Джойс Страница 60

— Продумай еще раз свои показания комиссии. До начала ее работы осталось менее суток. В конце концов, это главное, ради чего мы сюда приехали.

— Ты прав. Но я просто не могу себя заставить делать это.

Билл с наслаждением затянулся.

— Тогда выскажи мнение о моей поделке. Перед тобой уменьшенная копия «хай-лифта».

Он поднял к телекамере вырезанную перочинным ножом из куска бальсы* [10]модель самолета с высоко расположенными на каплевидном фюзеляже крыльями и коротким, похожим на хвост рыбы, рулевым оперением.

— В душе я так и остался мальчишкой, Тео. Компьютерное моделирование — прекрасная штука, но еще приятнее сделать вещь собственными руками. Нужно немного поработать над хвостом. Если самолет все-таки полетит, то расход топлива можно будет снизить на тридцать пять процентов!

Гилкренски с интересом смотрел, как Маккарти скребет лезвием ножа податливую древесину.

— Ты проделал отличную работу с «уисперером», Билл. Ведь не погиб ни один человек!

— Да, пожалуй. Но на то у меня имелись и свои причины.

— Энджи и малыши?

— Ты угадал.

— Прости, Билл.

Сложив нож, Маккарти опустил его в карман.

— Помнишь наш разговор о «Минерве»?

— Ты имеешь в виду Марию и интерфейс?

— Да. Нужно двигаться вперед, Тео.

— То же самое сказал и компьютер. Машина предложила мне «установить эмоциональные узы» с кем-то еще.

Билл осторожно отделил от модели самолета крылья, хвост и уложил их в металлический футляр для очков.

— Ты не сможешь согласиться с тем, что Мария мертва, до тех пор, пока она общается с тобой через компьютер. Последуй моему совету — перепрограммируй интерфейс.

Гилкренски бросил взгляд на черный чемоданчик.

— Хорошо. Займусь этим, когда вернусь в Ирландию.

После царившего в помещениях музея сумрака в глаза профессора эль-Файки больно ударил яркий дневной свет. Простояв секунду-другую на верхней ступени каменной лестницы, он направился в сторону моста Тахрир. Мысли профессора были заняты иероглифами, на изучение которых ушли последние три часа.

В древних письменах говорилось о путешествии… но не об обычном переселении душ в мир усопших. Слишком много эль-Файки прочитал тысячелетней давности текстов, чтобы ошибиться в этом. А один из знаков оказался совершенно новым! Иероглиф походил на тот, что обозначал бога солнца Ра, однако ему не хватало деталей, символизировавших безграничное почтение, которое испытывали жители Кемта [11]к верховному божеству. Не крылось ли за неизвестным иероглифом понятие просто солнца? Или он указывал на некую роль светила в человеческих взаимоотношениях? Загадка!

Уличный шум вернул эль-Файки к действительности. Доносившаяся из забегаловок музыка безуспешно пыталась выиграть спор у гудков автомобилей, криков разносчиков, заунывного пения муэдзинов. Зрители стояли вокруг устроившихся прямо на тротуаре игроков в домино или карты, перед входом в свое заведение призывно пощелкивал ножницами парикмахер. Профессор посмотрел на часы — нет, он не опаздывал.

На углу небольшой площади в нише стены дома находилась кофейня. Со стороны она походила на пещеру. Ответив на приветствие одетого в белую куртку официанта, эль-Файки вошел в уютное, без единого окна помещение, уселся за самый дальний столик. Напоенный ароматом крепкого кофе воздух звенел от стука костяшек домино, пол покрывал слой влажных опилок. Женщин в кофейне, как и полагается, не было.

Исподволь рассматривая посетителей, профессор узнавал знакомые лица. Он приходил сюда уже долгие годы и чувствовал себя завсегдатаем. Здесь все оставалось неизменным, разве что…

Рядом с кофеваркой на стойке он увидел прямоугольный ящик. Телевизор? В этот момент официант поставил на столик поднос с крошечной чашкой и медной джезвой.

— Скажи-ка, эта штука на стойке — что-то новенькое? — спросил эль-Файки.

— Стараемся идти в ногу со временем, профессор. Это микроволновая печь. Пирожок в ней согревается мгновенно. Магия!

— Но она такая маленькая!

— В том-то и дело. А сама остается холодной — не то что кофеварка. Там нет ни пара, ни газа. Просто через еду проходят какие-то лучики — и готово! Когда я иду, скажем, в магазин, мне нужно только запрограммировать вмонтированные в нее часы.

— Часы в печке?

— Да, профессор. Называются — таймер.

Сквозь клубы табачного дыма эль-Файки еще раз посмотрел на волшебный аппарат, и вновь перед глазами его всплыл странный иероглиф… Нет, он обозначал не бога Ра… скорее, знак являлся символом мощи золотой камеры, которая управляла неведомой энергией…

Абдул скрылся за стойкой. Профессор не заметил, как в кофейню вошел высокий мужчина и уселся прямо за его спиной. Зато он расслышал скрип стула и уловил знакомый голос:

— Это единственное место, где нам никто не помешает.

— Я прихожу сюда каждый день, — ответил эль-Файки. — Ты уверен, что никого не привел за собой?

— Не знаю. Я специально завернулся в галабию и три раза менял такси. Квартира моя почти наверняка под наблюдением. Японка потребовала, чтобы я отошел в сторону, и пригрозила мне смертью.

Эль-Файки отхлебнул из чашки, ощутив на языке мельчайшие крупинки кофе.

— Нам необходимо поспешить. Что ты хотел обсудить?

— Я собираюсь убить Гилкренски, — сказал Заки эль-Шаруд.

— Его нельзя убивать, — мягко возразил эль-Файки. — По плану мы должны передать Гилкренски вместе с его компьютером японцам.

Мышцы Заки напряглись.

— Планы… К черту все планы! Фарида мертва. Так же как Абдул, Сарват и Гамал. Все ваши ученики погибли. Вот что такое планы!

— Успокойся, Заки. В обмен на Гилкренски японцы отдадут нам спутник. Я знаю, как мы можем добиться успеха. Цель близка!

— Но Фарида мертва!

— Знаю… знаю. Ты потерял близкого человека. Мы все теряем близких. От рук израильтян погибли моя жена и сын. Но нельзя допускать, чтобы чувства руководили разумом. Собственная телевизионная станция откроет перед нами великолепную возможность объединить истинных сынов Аллаха в борьбе против Запада. Ты только подумай: под наши знамена встанут мусульмане всего Средиземноморья! Ну же, Заки! Подумай!

— Никакого спутника у нас не будет. Японка объявила мне войну.

— Что?!

— Она явилась ко мне и приказала все прекратить. Но больше я не подчиняюсь ее приказам. Вчера я отправил на смерть своих друзей, теперь пришел мой черед действовать. У меня осталась граната, а смерти я не боюсь. Только дайте мне шанс подойти к Гилкренски!