Законы отцов наших - Скотт Туроу Страница 62

— О да. Он пугал меня. Говорил, что эта сделка — наилучший выход для меня.

— Вы давно знали Любича?

— Он «тик-так». И уже дважды упрятывал меня в клоповник.

— Арестовывал вас?

— Угу.

— И он хорошо обходился с вами, Баг?

На ее лице появляется озабоченное выражение, которое следовало интерпретировать как эквивалент того, что она могла бы свободно передать при иных обстоятельствах.

— Ну, вообще-то он никогда не бил меня и вообще не делал ничего такого, — говорит она.

С мест для публики раздаются сдержанные смешки.

— Он лучше некоторых других полицейских, не так ли?

— Это точно, — отвечает Лавиния.

— Двенадцатого сентября вы были в больнице. Именно туда и пришел Любич, чтобы повидаться с вами, так?

— Угу, — говорит Баг, — потому что у меня был огнестрел.

Огнестрел — огнестрельное ранение на жаргоне полицейских и преступников.

— Потому что у вас был огнестрел, — медленно, с расстановкой повторяет Хоби и при этом опять бросает в мою сторону взгляд влажных темных глаз. — У вас была высокая температура?

— Высокая температура? Угу.

— Вам сделали обезболивающий укол?

— Чего мне только не делали.

— И полиция все равно подвергла вас допросу?

— Угу.

— Ваш адвокат присутствовал при этом?

— Нет, сэр.

— Тогда, может быть, с вами была ваша мать? — спрашивает Хоби.

— Нет, ее не было.

— Они приглашали инспектора по делам несовершеннолетних?

— Я не знаю, кто там был. Никто мне об этом не говорил.

— Значит, Любич пришел поговорить с вами. И он сказал, что они могут устроить вам сделку. Именно это он вам сказал?

— Да, если я все выложу. Ну, знаете, все насчет того, как эта леди попала туда, и прочее дерьмо. — Лавиния стреляет глазами в мою сторону и затем бормочет: — Извините.

— И вы рассказали ему сразу же, как только он спросил, что произошло?

— Не-а. Я говорила, что ничего не знаю. Просто наехали какие-то «Губеры».

— Однако в конце концов вы сказали нечто совсем иное, не так ли? Мистер Мольто зачитал часть ваших показаний.

— Похоже, мне пришлось это сделать, — говорит она.

— Похоже, вам пришлось это сделать, — произносит Хоби.

Он знает, куда мы идем. Он повелитель этого ребенка и вертит им как хочет. Со мной происходило подобное пару раз, когда я была обвинителем. Ты сидишь и корчишься в бессильной злости, в то время как защитник водит твоего свидетеля, как собаку на поводке, куда ему заблагорассудится. В голове невольно всплывают заунывные мелодии в стиле кантри или вестерн, когда певец гнусавым голосом жалуется, что его девушка уходит с танцев у него на глазах с другим парнем.

— Я хочу спросить вас об этом, но сначала скажите, Баг, прежде чем вы поняли, что вам ничего не будет, детектив Любич говорил, что Кор явился в полицию и дал показания?

— Угу. Он сказал мне, что Кор переметнулся к ним, ну и все прочее, что он у них болтал.

— То есть они сообщили вам, что теперь он является свидетелем обвинения. И рассказали вам все, что он сообщил об этом преступлении?

— Угу. Вроде того.

Хоби опять смотрит в мою сторону. Теперь он быстро набирает очки и хочет удостовериться, что все это производит должное впечатление.

— А теперь, Лавиния, давайте поговорим о вашей шайке, «УЧС». Когда вас окрестили?

Он спрашивает, когда Лавиния стала членом банды, и пользуется при этом жаргоном уголовников не для того, чтобы ей было легче понять его вопрос, а чтобы еще раз показать, что он провел с ней некоторое время.

— Так давно, что я уже точно и не припомню.

— Несколько лет?

— Пять лет, самое малое.

— Хорошо. А какой у вас статус? Вы все еще «тайни джи» или полноправная «хоумгерл»? — Хоби имеет в виду, является ли его подзащитная крошкой, то есть малолеткой с ограниченными правами, по сути, почти бесправной, или же домашней девочкой, то есть пользующейся одинаковыми правами наравне с остальными рядовыми членами банды.

— «Хоумгерл», — отвечает она.

— Однако Хардкор принадлежит к высшему рангу, не так ли?

Лавиния молча кивает. Она явно не желает показаться излишне словоохотливой. Любое неосторожное слово насчет банды и ее деятельности может потом дорого обойтись ей.

— Если он говорит: «Иди продавай наркотики на Грей-стрит или Лоуренс-стрит», вы подчиняетесь, верно?

— По большей части, — отвечает Лавиния.

— Если он говорит, что кого-то нужно избить, вы говорите «нет»?

— Нет, сэр.

— Вам когда-нибудь приходилось участвовать в избиении «хоумгерл» по приказу Хардкора?

Лавиния съеживается и отводит глаза в сторону. Ее голос становится едва слышным.

— Один раз. Это была маленькая девочка, которую звали Трэй Уилл. Она нарушила наши законы.

— Вам когда-нибудь приходилось обслуживать какого-нибудь клиента по приказу Хардкора?

Тема секса ей совершенно не по вкусу. Взгляд намертво упирается в дверь камеры временного содержания, откуда Баг привели сюда, в зал суда. Хоби зашел в своих вопросах слишком далеко.

— Об этом я ничего не знаю, — отвечает Баг наконец. Ее глаза по-прежнему смотрят отсутствующим взглядом в никуда.

— Но вы действовали по наводке Хардкора, не так ли?

— Он — большая шишка, — говорит она.

— И поэтому, когда Любич сказал, что Хардкор стал оказывать содействие следствию, и сообщил вам содержание его показаний, вы повторили в точности то, что, по их словам, сказал Хардкор, верно?

— Ну, вроде того.

За столом обвинения Томми развлекается. Он подбрасывает ручку в воздух, а затем ловит. Старый, избитый прием, предназначенный для отвлечения внимания судьи. Разумеется, мне следовало бы сделать ему замечание, однако после двадцати лет работы в прокуратуре эта привычка стала его второй натурой, и нет сомнения, что все, что здесь происходит сейчас, выводит Томми из себя и он частично теряет над собой контроль.

Все это чистейшей воды выдумка, фантазия, ловко разыгранный спектакль, сценарий которого написал Хоби, а Лавинии отведена роль попугая. И Томми хорошо понимает опасность. Показания, которые Лавиния дала полицейским дознавателям, ничего не значат, если удастся доказать, что она повторяла то, что, по словам полицейских, сказал Хардкор.

— Они говорили вам, что это отличная сделка, что они добьются для вас разрешения отбывать наказание в исправительном заведении для несовершеннолетних, если вы будете говорить то же, что и Хардкор?