Призрак - Роберт Харрис Страница 64

— Сначала мне хотелось бы узнать, что вам известно о Макэре.

— Как пожелаете, — пожав плечами, ответил Райкарт. — Что я могу сказать о нем? Майк был непревзойденным профессионалом. Если бы вы прикололи розочку к своему чемодану и сообщили Макэре, что это его новый партийный лидер, он последовал бы за ним. Когда Лэнг возглавил партию, все знали, что Майк перейдет в его штат. Он был очень полезным сотрудником и разбирался в партийных делах лучше, чем кто-либо другой. А что конкретно вы хотите узнать?

— Каким он был человеком? Как личность?

— Как личность?

Райкарт покосился на меня с неприкрытым изумлением, словно ему еще не доводилось слышать столь странный и экстравагантный вопрос.

— Он не видел жизни вне политики, если вы это имеете в виду. Можно сказать, что Лэнг был для него целой вселенной — женой, ребенком, другом. Что еще? Он отличался болезненной пунктуальностью и обладал набором качеств, который напрочь отсутствовал у Лэнга. Возможно, поэтому он и остался с ним, пройдя весь путь до Даунинг-стрит и обратно. Вся прежняя команда получила расчет и разбежалась по углам, устраивая свой собственный бизнес. Но Майк не признавал другой корпоративной работы. Он сохранил свою верность Адаму.

— Если бы он был верным сотрудником, то не стал бы контактировать с вами, — возразил я собеседнику.

— Да, но это случилось уже в самом конце. Вы говорили о какой-то фотографии. Могу я взглянуть на нее?

Когда я вытащил пакет, на его лице появилось такое же алчное выражение, как и у Эммета. Но когда Райкарт увидел несколько снимков, он даже не потрудился скрыть своего разочарования.

— И это все? Кучка привилегированных белых парней в кутежах и плясках?

— Тут имеется кое-что поинтереснее, — ответил я. — Но скажите, почему ваш телефонный номер записан на обороте фотографии?

Райкарт бросил на меня лукавый взгляд.

— А на кой черт мне отвечать на ваш вопрос?

— Тогда какого черта вы ждете от меня какой-то помощи?

Мы посмотрели друг на друга. Он усмехнулся, показав большие белые зубы.

— Вы могли бы быть политиком, — сказал он.

— Я учусь у лучших представителей власти.

Он скромно склонил голову, полагая, что я имел в виду его, хотя на самом деле у меня на уме был Адам Лэнг. Тщеславие, как я понял, стояло первым в списке слабостей Райкарта. Мне без труда представилось, как Лэнг искусно льстил ему и какой удар по эгоизму Райкарта нанесло последующее увольнение. Взглянув на его пригнутую голову, на крючковатый нос и пронизывающие глаза, я понял, что он был одержим местью, как отвергнутый любовник. Он поднялся на ноги, подкрался к двери, рывком открыл ее и быстро осмотрел коридор. Вернувшись, Райкарт склонился надо мной и грозно покачал перед моим лицом указательным пальцем.

— Если вы ведете со мной двойную игру, вас ожидает суровая расплата, — строго произнес он. — А если вы сомневаетесь в моей способности хранить недобрые чувства и со временем сводить старые счеты, спросите об этом Адама Лэнга.

— Хорошо, я обязательно спрошу.

Интенсивность его возбуждения не позволяла ему сидеть спокойно. Внезапно я понял, под каким неимоверным прессингом находился этот человек. Райкарту следовало отдать должное. Чтобы вытащить бывшего партийного лидера и премьер-министра на суд по военным преступлениям, требовались крепкие нервы.

— Скандал с международным трибуналом высек газетные заголовки лишь на прошлой неделе, — сказал он, ходя взад и вперед перед кроватью. — Но я иду по следу Лэнга уже несколько лет. Война в Ираке, передача пленных, пытки, Гуантанамо — все средства и методы, применяемые в так называемой войне против террора, являются такими же незаконными для Международного суда, как и злодеяния в Косово и Либерии. Единственная разница заключается в том, что все вышеназванные преступления совершали мы. Лицемерие западной демократии вызывает у меня тошноту.

Похоже, Райкарт осознал, что вновь начал речь, которую он повторял уже много раз прежде. Сделав паузу, он отпил глоток воды.

— В любом случае риторика — это одно, а доказательства — совершенно другое. Я чувствовал, что политический климат менялся в лучшую сторону. Каждый раз, когда в Лондоне взрывалась бомба; каждый раз, когда в Ираке убивали еще одного солдата, люди все ближе подходили к пониманию, что мы начали очередную Столетнюю войну без реальной возможности закончить ее в ближайшее время. Я знал, что ситуация работает на меня. Однако посадить западного лидера на скамью подсудимых казалось абсолютно невозможным. Чем хуже был бардак после срока правления очередного идиота, тем больше людей видело убожество нынешней власти. Мне требовалось хотя бы одно доказательство, отвечавшее законным стандартам юриспруденции, — какое-нибудь преступное распоряжение с подписью Лэнга на нем. Хватило бы одной страницы, но ее-то у меня и не было. И вдруг прямо перед Рождеством она появилась. Я получил реальную улику. Документ пришел по почте — без сопроводительного письма. «Совершенно секретно: меморандум премьер-министра Великобритании государственному секретарю США». Он был пятилетней давности. Лэнг подписал его еще в те дни, когда я занимал должность министра иностранных дел. Однако я не имел ни малейшего представления о том, что такой документ существовал. О боже! Доказательство не хуже дымящегося пистолета. Подпись, словно отпечаток пальца на горячем стволе! Льстивые заверения британского премьер-министра о том, что те четверо несчастных ублюдков будут схвачены нашими десантниками в Пакистане и переданы палачам ЦРУ.

— Это военное преступление, — подытожил я.

— Вы правы, — согласился он. — Пусть небольшое. Ну и что? В конце концов, Аль Капоне упекли в тюрьму за уклонение от уплаты налогов. Но значит ли это, что он не был гангстером? Я провел несколько осторожных проверок и, убедившись в подлинности документа, отвез его в Гаагу.

— И вы не знали, кто прислал его вам?

— Понятия не имел, пока мой анонимный источник не позвонил и не представился мне. К сожалению, как вы уже поняли, Лэнг вскоре узнал о наших контактах. Дальше ситуация пошла по наихудшему сценарию.

Райкарт вновь склонился надо мной и прошептал:

— Она закончилась смертью Майка!

Сейчас, припоминая тот разговор, я убежден, что знал уже о причинах гибели Макэры. Но подозрение — это одно, а подтверждение — совсем другое дело. И вам следовало бы посмотреть на ликование Райкарта, чтобы оценить масштаб предательства, совершенного моим предшественником.

— Он позвонил мне лично! Вы можете поверить в это? Если бы кто-то сказал, что Макэра окажет мне помощь, я просто рассмеялся бы над таким нелепым предположением.

— Когда он позвонил?

— Примерно через три недели после того, как я получил секретный меморандум. Кажется, восьмого или девятого января. Что-то типа этого. «Привет, Ричард, — сказал он. — Ты получил тот подарочек, который я послал тебе?» У меня едва не случился сердечный приступ. Затем я быстро заткнул ему рот. Вы знаете, что все телефонные линии в ООН прослушиваются?