Пророчество Луны - Фредерик Ленуар Страница 64

Джованни недоверчиво взглянул на старика.

— Вы хотите сказать, что убили моего учителя и его слугу Пьетро… только потому, что он занимался астрологией?

— О нет! Христианская церковь сейчас настолько заражена этим нечестивым занятием, осужденным в Священном Писании, что человеческой жизни не хватило бы на то, чтобы убить всех священнослужителей, которые им интересуются! Нет, мой юный друг, твой учитель совершил гораздо худшее преступление!

Старик подошел к Джованни поближе и прошептал в ухо юноши:

— По просьбе Павла Третьего, этого дьявольского пособника, опорочившего святейший сан Папы, он осмелился использовать свое гнусное ремесло, чтобы нанести удар в самое сердце нашей веры!

Джованни никак не мог понять, какую христианскую догму его наставник мог разрушить при помощи астрологии. Но еще сильнее его интересовал ответ на более важный при данных обстоятельствах вопрос — кто эти фанатики-убийцы?

— Так, значит, вы последователи Лютера, раз ненавидите Папу до такой степени?

Старик рассмеялся жутким сухим смешком.

— Трудно придумать худшее оскорбление, чтобы разозлить меня! Мне даже захотелось самому предать тебя мучениям, жалкий глупец! Во многих отношениях реформаторы страшнее астрологов! Они предали священное учение церкви, подобно тому как фальшивые папы-идолопоклонники запятнали его своими языческими верованиями и занятиями! Но хотя они слабы, как их вера, и ничтожны, как их религиозная концепция, никто из них не осмелился бы сделать то, что совершил твой учитель!

Старик перевел дыхание и прорычал в лицо Джованни:

— Гнуснейшее из всех зол!

— Что бы ни сделал мой учитель, разве вы не отомстили ему, подвергнув мучительной пытке и убив вместе с самым преданным другом и слугой? Зачем вы вернулись за мной после стольких лет?

— Потому что никто не должен увидеть это письмо! — прошипел старик, схватив Джованни за шею. — Никто, понимаешь?! Только я должен узнать его содержание и уничтожить его навсегда!

Старик, словно сумасшедший, продолжал сжимать горло Джованни. Затем отпустил юношу, отошел назад, чтобы снова сесть, явно обессиленный внезапной вспышкой ярости. При его приближении Ной зарычал. Неожиданно старик остановился и бросил взгляд на пса.

Человек с раненой рукой подошел к Джованни.

— Поверьте, уж я-то знаю, как развязать ему язык!

Он вытащил из-под плаща меч, разорвал на Джованни рубаху и медленно поднес оружие к телу юноши.

— Погоди! — произнес старик, повернувшись к нему. — Собака! Я говорил, что она нам пригодится. Некоторые люди могут вытерпеть любую боль, не проронив ни слова, но не выносят, когда страдают другие, даже животные.

— Это называется состраданием, и Иисус Христос учил нас ему! — воскликнул Джованни.

— Совершенно верно, — ответил старик с жестокой улыбкой. — Ну что ж, проверим, как далеко зайдет твое сострадание.

Он устало махнул в сторону собаки.

— Нет! — закричал Джованни. — Не трогайте Ноя! Он здесь ни при чем!

Старик удивился:

— Как ты назвал животное?

— Какое это имеет значение? Вы ничего от меня не узнаете, мучая собаку!

— Ты посмел дать этой твари имя патриарха из священной Библии?

— Патриарха, который пожалел животных и спас их от Всемирного потопа! Но вы, вы — безжалостные чудовища, у вас нет души!

Человек с перевязанной рукой поднес меч к Ною, и тот отпрянул, скаля зубы.

— Нет! — закричал Джованни. — Я ничего не знаю! Клянусь перед Богом, мне ничего не известно!

Человек обвел острием меча вокруг собачьей морды.

— А вот и возможность поквитаться с тобой за укус, Ной…

Резким движением он опустил меч на переднюю лапу собаки точно посредине.

Пес душераздирающе завизжал и упал. По полу потекла кровь.

— Прекратите! — умоляюще воскликнул Джованни.

— Скажи нам, где письмо, — сурово потребовал старик.

— Клянусь, я ничего не знаю! Убейте меня, но не мучьте бедное животное!

Старик снова дал сигнал человеку с раненой рукой, и тот поднял меч. Пес по-прежнему лежал на боку, скуля от боли. Человек с силой опустил меч, но в это мгновение Ной вскочил и отпрыгнул в сторону, увернувшись от удара, и лезвие перерубило веревочную привязь. Человек удивленно смотрел, как Ной хромает на трех ногах.

— Беги, Ной, беги! — завопил Джованни.

Один из незнакомцев бросился к полуоткрытой двери, но пес оказался проворнее и выбежал из хижины.

Трое пустились за ним в погоню, но вскоре вернулись, недовольные.

— Проклятое животное скрылось, несмотря на рану! — проворчал один из них.

— Неважно, — ответил старик.

— Давайте продолжим допрос там, где мы остановились, — потребовал человек с перевязанной рукой.

— Не имеет смысла.

Раненый недоуменно взглянул на старика.

— Бесполезно. В моем возрасте я начал понимать людей. Будь уверен — если бы он знал что-либо, то попытался бы спасти собаку. От него больше ничего не добьешься, даже под пытками.

— Что будем делать?

— Избавимся от него.

Старик подошел к Джованни.

— Тебе, наверное, хочется перед смертью узнать, что было в том письме? — Джованни не проронил ни слова. — Конечно, хочется. Всегда лучше знать, за что умираешь. Но я тебе не скажу.

— Вы не только фанатики и преступники, но к тому же еще и трусы, которые не осмеливаются показать свои лица! Если я выживу, то найду вас, где бы вы ни прятались, и тогда вы ответите за свои преступления!

Старик снял маску и приказал своим помощникам сделать то же самое. Джованни всматривался в лица людей, которые убили его наставника. Он никогда их не забудет.

Старик тоже пристально глядел на Джованни.

— Завтра я отправляюсь в Иерусалим, Священный город, туда, где находится наше братство. Тебе придется проделать долгий путь, чтобы найти меня. Впрочем, боюсь, сил на это у тебя не останется.

— Вы создали братство, чтобы совершать преступления?

— Именно. Мы основали секретное братство: орден Блага Господня. Наша божественная миссия — искоренять любыми способами все, что может потрясти основы святой католической церкви.

— Вы всего лишь безумцы, которые неправильно понимают веру! Как вы можете совершать преступления во имя веры, которая высшей добродетелью провозглашает любовь? Апостол Павел сказал: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая, или кимвал звучащий…»

— Хватит! — вскричал старик.