Базилика - Уильям Монтальбано Страница 64

Теперь, когда он взялся резать причащавших его людей, усы Луиса были куда гуще и длиннее. Его имя к тому же было и в записной книжке Карузо. Усатый Кубильяс, как выяснилось, не был священником. И братом тоже. Он был диаконом; это полуцерковный чин, подходящий людям, желающим быть религиозными, но не отказывающимся от светского образа жизни.

Диаконы могут жениться. Чин диакона принимают будущие священники. В любом случае у диакона есть право при определенных обстоятельствах надевать одеяние священника.

Это означало, что Кубильяс мог быть тем человеком в одежде священника, которого близорукий отец Певеч видел с Карузо на галерее.

Может, Кубильяс засунул Видаля в пианино? Его имени не было в списке гостей в тот вечер, но это не преграда для охотников выпить и закусить за чужой счет в таком райском месте, как Ватикан. И Кубильясу наверняка хватило бы сил для подобной работенки.

Галли был счастлив, что наконец у меня есть настоящий подозреваемый. Но Лютер не помог.

— Ни один из них, даже приблизительно.

Лютер категорически покачал головой и отдал мне пачку фотографий. Кубильяс, анфас и в профиль, был среди них под третьим номером.

Я постарался скрыть разочарование.

— Ну, раз ты уверен…

— Я уверен. То лицо было, я не знаю, моложе, лучше, круглее, нежнее; лицо, которое, возможно, мне знакомо. Извини, но я никак не могу вспомнить.

Следующие два дня я провел, добывая информацию о диаконе Кубильясе. Наблюдал за людьми, входившими и выходившими из закопченной штаб-квартиры «Ключей». Ничего.

Я даже нанес поздний визит по адресу, который Кубильяс оставил в Ватикане как свое место жительства в Риме. Тихая квартира в зеленом и дорогом квартале города. Второй этаж, две спальни, милое местечко. Абсолютно нетронутые замки. Необитаемое жилище. Гулкая пустота. Как в могиле.

Когда однажды вечером в конце той недели я зашел к папе, он неотрывно смотрел в экран компьютера. Он махнул рукой, чтобы я подошел.

— Думаю, это интересно, может решить проблемы церкви, мировые проблемы. Что ж, позволь сообщить тебе, это колоссальный труд, — сказал он. — Бывают дни, когда я желаю, чтобы на конклаве Святой Дух заставил меня проголосовать за того косоглазого бразильца.

Приближался первый визит папы в Нью-Йорк, и Диего Альтамирано сообщил мне: папа так много работает над своими речами, что кардиналам не останется и пятнадцати минут.

Можно подумать, раньше было по-другому…

Я спросил:

— Предпочитаешь на гриле или жареную в масле?

— А?

Я кивнул в сторону монитора.

— Ходят слухи, что ты работаешь над поваренной книгой о блюдах из тилапии…

— Чертова тилапия!

Я был рад услышать его смех.

— Реальность такова, что, как сообщил мне брат, проклятые рыбешки сдохли. Я получил сообщение этим утром. Вирус или еще что; погибло целое поколение рыбы будущего. Бобби очень расстроен. Я пытался дозвониться до него, но он уже куда-то уехал. Только Господь знает, во что он влезет в следующий раз.

Мне не пришлось долго ждать, чтобы узнать, почему Треди просил меня зайти. Он бросил мне тоненькую черную папку с листками внутри.

— Почитай, это интересно, а я пока закончу речь, — предложил он. На обложке была надпись: «Только для Его святейшества».

— Это сделала для меня сестра Гертруда. Ты ее знаешь?

— Понаслышке.

Сестру Гертруду знали все. Это была высокая монахиня-ирландка и главный компьютерный специалист, почти легендарная фигура, которая практически в одиночку перевела всю бухгалтерию Ватикана из пятнадцатого века в двадцать первый.

— При личной встрече она производит даже большее впечатление, — пробормотал папа, снова повернувшись к компьютеру.

«Анализ компьютерных дисков, подброшенных к воротам святой Анны», — начала свой отчет монахиня. Я с большим вниманием принялся читать.

«Диски содержат текущие финансовые и административные сведения, подтверждающие систематическую незаконную деятельность общества „Священных ключей“», — говорилось в отчете. Далее приводились роскошные подробности, говорившие о том, что «Ключи» получают крупные и регулярные денежные перечисления, миллионы — это слишком много для религиозного учреждения — из банков Колумбии, Майами, Швейцарии и с Каймановых островов. Поток денег вливался в банк Ватикана, и большая его часть снова уходила на счета в Люксембурге и на острове Гернси. Хорошо продумано, но довольно просто.

Классное отмывание денег. Наркотических денег. Что еще? Из своих собственных расследований я знал, что всеми деньгами «Ключей» управляли светские лица; самые праведные в Ватикане не умеют считать дальше количества бусин на четках. Я бы мог поклясться, что такие духовные представители «Ключей», как епископ Беккар, ни о чем подобном и не знали.

Диски являли собой необходимое Треди средство борьбы против «Ключей». Должностное преступление, совершенное должностными лицами внутри церкви, старо, как сама церковь. И столько же лет способу, с помощью которого церковь с ними борется. Как учреждение церковь процветает на обмане.

— То, что доктор прописал, а? — сказал я, когда папа пулеметной очередью завершил штурм клавиатуры.

— Да, это должно положить всему конец, — ответил он. — С теми материалами, которые Густаво Видаль, упокой Господь его душу, привез из Южной Америки, круг вот-вот замкнется.

— «Ключи» и Кабальеро. Я до сих пор не могу поверить. Ты собираешься расправиться с «Ключами»?

Треди только хмыкнул. Затем он меня ошарашил:

— А что тебе известно о компьютерных дисках, которые были подброшены к моей входной двери, hermano?

— Ты же знаешь, я не настолько туп, чтобы не разбираться в компьютерах. Компакт-диски, например, самый легкий способ хранить большое количество информации; к настоящему моменту они почти повсеместно вытеснили более громоздкие и старые кассеты с пленкой. Технология…

Он пристально смотрел на меня; казалось, прошло много времени. Я понял: он знал, что я не буду врать ему напрямую. У меня не было времени скопировать диски. Я чувствовал, что еще немного, и у меня начнутся угрызения совести, но не по поводу совершенной кражи. Кроме того, худшим из того, что произошло в старом палаццо, был побочный ущерб. Лютер.

В конце концов, Треди махнул на это рукой. Думаю, мы оба понимали, что есть тайны, которые папам знать не следует. С долгим вздохом папа потянулся, размял плечи и подошел к портативному бару в углу. Налил два больших стакана неразбавленного солодового виски, которое он предпочитал, когда не пил ром, и принес мне стакан.

— Твое здоровье, — сказал папа.

На лице Треди были следы усталости и мешки под глазами, которых я никогда раньше не замечал. Он надавил на глаза большим и указательным пальцами, словно хотел прогнать боль. У меня не было раньше возможности рассказать ему о Неаполе, и когда я подошел к эпизоду об усатом человеке с ножом, то понял, что новый груз лег на его плечи.